Николай Островский - [12]

И вот мы — Ольга Осиповна, я, моя мать и сестра, — как заговорщики, собираемся у постели Николая и при тусклом свете засиживаемся далеко за полночь.

Как полюбила я эти вечера, полные воспоминаний! Я уносилась в неизвестное мне прошлое, для меня раскрывались страницы жизни любимого мной человека.

В общем разговоре сначала принимали участие все. Но постепенно мы умолкали, слушая Ольгу Осиповну.

…Ее жизнь, как и жизнь моей мамы, сложилась нелегко. С детских лет матери Николая пришлось работать на чужих людей: нянчить детей, копаться в огородах, пасти гусей. Учиться было некогда.

— Мне так надоели чужие дети, — рассказывала Ольга Осиповна, — что я с радостью вышла замуж за вдовца Алексея Ивановича Островского, который был старше меня на двадцать один год. Шла в надежде, что детей у пас не будет. Но ошиблась. Дети пошли один за одним. Всего их у меня было шестеро. Двоих похоронила в детстве, а четверых вырастила, причем почти одна: Алексей Иванович мало интересовался детьми. Ему было некогда, грамотный человек в селе нарасхват. Постоянной работы в селе не имел. Труд солодовщика на винокуренном заводе был сезонным, на лето завод закрывался, и Алексей Иванович переходил на работу сидельцем в винную лавку. Но чаще всего он уезжал искать работу в других селах и городах. Поэтому вся забота по дому и о детях ложилась на мои плечи. Чтобы как-то свести концы с концами, я занималась шитьем. За пошив юбки и кофты получала десять копеек, за фартук — пятак. Иногда заказчицы приносили молоко, яйца. Вот так я и жила в ту пору, выбиваясь из сил.

…Ольга Осиповна Островская. Так она записана в церковной книге, где зарегистрировано рождение ее сына Николая, так она расписывалась в документах. Уже после смерти Николая, в 1940 году, она написала «родословную Коли» и коротко сообщила о себе:

«Я родилась в 1875 году в городе Дубно Волынской губернии». Отец ее был выходец из Чехии. Приехал в Россию в 1862 году из Брно в группе переселенцев. Звали его Заяц Иосиф Иосифович.

Ольга Осиповна хотела, чтобы ее дети получили образование.

— Когда две старшие дочери, Надя и Катя, окончили сельскую школу, — рассказывала мне Островская, — встал вопрос: что делать дальше? Учиться нет средств. Алексей Иванович достал справку о том, что его отец был участником Севастопольской войны, и с этой справкой повез девочек в город Острог. Их приняли в городское училище на казенный счет.

Старшая дочь Надежда, окончив к шестнадцати годам курсы учителей, получила звание учительницы и была послана в село Боложовка на Западной Украине. Вскоре Надежда Алексеевна вышла замуж и поселилась с мужем под Петербургом. В 1920 году она умерла от тифа.

Вторая дочь Островских, Екатерина, тоже стала учительницей, вернее, помощницей учительницы, и работала в соседнем селе. Тоже рано вышла замуж, но разошлась с мужем. Впоследствии Екатерина Алексеевна вышла замуж вторично; в 1926 году она с мужем и дочерью жила в Шепетовке.

Старший сын Ольги Осиповны Дмитрий десятилетним мальчиком был отдан в учение в город Острог к хозяину Ферстеру.

— Осталась я одна с Колей, — вспоминала Ольга Осиповна. — Но сердце рвалось ко всем. Поэтому часто мне приходилось оставлять Колю одного. Особенно болела душа о Мите. Ведь ему только десять лет… и я чувствовала, что ему несладко живется у хозяина… Иногда в одну ночь, всеми правдами и неправдами, я добиралась до Острога, чтобы взглянуть на Митю.

Однажды иду по улице и вижу: мальчишка несет железо на плече, сам грязный, только глаза блестят. Присмотрелась — Митя! У меня ноги подкосились. Позвала его, а он не остановился. Я за ним. Он бросил во дворе железо и сказал: «Все равно уйду от хозяина!» Спрашиваю: «Что случилось?» Он поднял рубашку. Смотрю — весь в синяках. Рассказал, что пьяный мастер ночью послал его за водкой, стащив с постели. Митя не хотел идти, тогда хозяин стал топтать его ногами, ударил в живот.

Услышала я это, заплакала, стала успокаивать сына и обещала прислать отца. Дома рассказала все мужу, а он говорит: «Что ж тут делать, ведь ему нужно учиться».

На другой день иду я в погреб за картошкой, смотрю — стоит Митя, грязный, и стонет. Ввела его в избу, выкупала, уложила в постель. У него отеки на животе, страшно смотреть. Я хотела подать в суд, но поняла, что ничего этим не добьюсь…

Рассказывая, Ольга Осиповна украдкой от Николая смахивала слезы.

Погружаясь в прошлое, она на некоторое время забывала сегодняшнее, не менее тяжелое…

Но взглянув, бывало, на прикованного к постели своего младшего сына, обрывала свое грустное повествование о Мите и уже бодрым, веселым голосом начинала рассказывать о том, как рос ее Колюська.

…Из воспоминаний Ольги Осиповны:

— Коля с детских лет тянулся к знаниям, книгам. Когда ему исполнилось четыре года, он не отходил от сестер, особенно если они готовили уроки. Иногда, с разрешения учительницы, сестры брали его с собой в школу, усаживали за парту, и он сидел, не шевелясь, жадно впитывая все, что говорилось на уроках. Так незаметно он научился читать.

Судя по рассказам Ольги Осиповны, — я и тогда, в 1926 году, и позднее часто расспрашивала ее, — Коля рос живым, впечатлительным ребенком. Предоставленный самому себе, он целые дни просиживал у пруда. Иногда удавалось (украдкой от помещика, которому принадлежал пруд) ловить рыбу. Там же, у пруда, Коля читал книжки. От наблюдательного мальчика ничего не ускользало. Он видел тяжелый труд крестьян, рабочих, их детей, которые до изнеможения работали на панских полях. Он ненавидел панских сынов и дочерей, сытых, самодовольных, наглых, с пренебрежением относящихся ко всем беднякам. Рано мальчик стал понимать, что такое несправедливость в жизни.