Николай Коробицын - [29]

— Вот я и дома, слава Богу, мама! — воскликнул он, целуя старушку. — А сестренка-то совсем невестой стала! — И он обнял вспыхнувшую румянцем девушку.

— Как вы тут жили эти годы? Как отец?

— Да скучали по тебе, Коленька, — ответила мать, — а отец-то не дождался твоего возвращения, скончался после болезни. Вот сходим на могилку, помолимся.

И мать заплакала. У Николая Ивановича тоже навернулись на глаза слезы. Он снова обнял старушку. Мать вытерла глаза платочком и сказала:

— А мы с Танечкой, как получили от тебя известие, что едешь домой, стали ходить на пристань и вот дождались тебя наконец… Да скажи, как же ты добирался-то. Измучился, поди, за дорогу?

— Ты, наверно, забыла, мама, что я ведь добирался-то к вам вокруг всего света, — сказал Николай Иванович, — а от Петербурга, что ж, дорога не такая уж длинная: через Шлиссельбург, Ладогу и Тихвин добрался до Вологды, а уж оттуда и в Великий Устюг наш.

И Коробицын опять поклонился городским храмам на берегу Сухоны.

Они вошли во двор небольшого дома на Успенской улице. Николай внес вещи, и у него защемило сердце — так здесь все было знакомо и дорого. Вот только отца уже нет…

Николай с удовольствием вымыл руки под большим медным умывальником, который он помнил еще с детства, и вытер их льняным полотенцем, что подала ему сестра Татьяна. Все эти домашние мелочи были так приятны, что у него опять защипало в глазах.

Сели чаевничать. Николай принес в комнату из кухни самовар, исходивший паром. Мать заварила чай и поставила чайник на конфорку самовара.

Так после двенадцатилетнего отсутствия возвратился домой устюжанин Николай Иванович Коробицын, приказчик Российско-Американской компании, принимавший участие в первом кругосветном путешествии российских кораблей «Надежда» и «Нева».

* * *

Первое время после возвращения Николай Иванович бродил по городу, подолгу сидел, если позволяла погода, на набережной Сухоны, смотрел на разгружаемые суда и баржи, на мелькавшие рыбачьи лодки.

Коробицын заходил в лавки устюжских купцов, смотрел товары, профессионально оценивал их. Он уже получил предложения от самых именитых купцов Великого Устюга, но на службу поступать не спешил, отдыхал: жалованье, выплаченное ему компанией, позволяло Коробицыну какое-то время обходиться без работы.

А дома светлыми летними вечерами он начал работать над воспоминаниями о путешествии вокруг света, приводил в порядок записи в путевом дневнике, читал отдельные страницы из него своим домашним.

— Удивительно, Коленька, сколько ты повидал всего за эти годы, сколько на земле нашей стран-то разных есть! — качала головой мать.

— А вот расскажи-ка нам, Николай, еще раз про эту королеву-то с островов, как их там, Гавайских, кажется. Как встречала-то она вас! — просила сестренка.

Путевые впечатления, весь тот огромный разнообразный мир, к которому он прикоснулся, продолжали жить в нем и потому, видимо, жизнь в небольшом городке казалась Коробицыну скучной, какой-то пресной, неинтересной.

После холодного июня лето установилось жаркое, дома в комнатах было душно, и ночами Николаю часто снились южные тропические моря, пальмы, кокосы, обнаженные бронзовые жители солнечных островов.

Спал он беспокойно, разговаривал во сне, и мать, спавшая чутко, подходила к нему, качала головой и осеняла сына крестным знамением. Николай успокаивался, и к утру, когда становилось прохладней, ему снилось уже студеное море, остров Кадьяк, алеуты.

— Жениться тебе, Коля, надо, — говорила ему за утренним чаем мать, — вон у Башлыковых Елизавета видной какой девушкой выросла, посватался бы.

— Да ладно тебе, мама, стар я уже для нее, — отшучивался Николай, но мать заметила, что когда Лиза заходила к ним по каким-то соседским делам, Николай выходил из своей комнаты, здоровался и перекидывался с Лизой парой слов.

На стене своей комнаты Николай повесил гравюру с изображением шлюпа «Нева», а на столике под зеркалом разложил огромные океанские раковины. Если приложить их к уху, можно было услышать шум океана.

А здесь, в Великом Устюге, за окном шумел дождь, потоки его стекали по стеклам окон. Когда дождь прекращался и Николай выходил из дома, остро пахло мокрой травой и огородной зеленью. Было сыро и грязно. Горожане прятались по домам. Уже стали топить печи — наступала осень.

Осенью сыграли свадьбу Николая и Лизы. Венчались молодые в церкви Симеона Столпника, приходском храме Коробицыных. Вскоре после свадьбы Николай Иванович устроился на службу к купцам Чебаевским.

Служба у Чебаевских, семейные заботы (у Коробицыных родился сын Александр), заседания в городской думе, гласным которой Николай Иванович был избран, не оставляли времени для работы над записками.

И, наверное, Коробицын так и не закончил бы их, если бы в Великий Устюг не приехал его земляк Михаил Матвеевич Булдаков, содиректор Российско-Американской компании.

Это благодаря его ходатайству Коробицын был назначен приказчиком компании в первом кругосветном вояже на корабле «Нева» и заведовал товарами и всей хозяйственной частью на этом судне.

Булдаков строил в Великом Устюге дом и приехал посмотреть, как идет возведение усадьбы. Ему пришла в голову мысль разбить при усадьбе большой сад, и он загорелся этой идеей.