Николай I - [246]
О бытовой стороне жизни сыновей Николая Павловича известно из различных источников. Позднее М. А. Корф так написал о младших из них: «Великие князья Николай и Михаил Николаевичи были воспитаны и ведены, как и все дети императора, в самой патриархальной простоте. Половина их в Зимнем дворце, в конце известного большого коридора возле самой Ротонды подле Малой дворцовой церкви, состояла, кроме маленькой передней, всего из трех комнат: залы, которая была вместе бильардною, гостиною и даже столовою (для завтраков, потому что обедали все великие князья вместе с августейшими своими родителями); спальни, где стояли почти рядом, имея какую-нибудь сажень между собою головами к стене, две низенькие походные кровати… наконец, учебной, где вдоль стен размещена была библиотека. Большой залою, примыкающей к учебной и посреди которой стояла огромная модель корабля, они располагали только в случае чрезвычайных и более многочисленных приемов»>{1693}. Описание достаточно точное. На плане «среднего этажа» Зимнего дворца последовательно отмечены: «дежурная» (у М. А. Корфа названа «передней»), «столовая», «почивальня», «учебная» и «корабельная»>{1694}. «Модель корабля», о которой упоминает М. А. Корф, на самом деле представляла собой настоящую учебную яхту в натуральную величину, сооруженную осенью 1839 года генерал-интендантским департаментом Управления флота Морского министерства. Она по частям была внесена в предназначенное для нее помещение и вновь собрана>{1695}. Кроме этой яхты, имелось множество небольших моделей кораблей>{1696}. Как известно, своего второго сына Константина Николаевича император предназначал к военно-морской деятельности и соответственно воспитывал. Жилые комнаты детей были вполне доступны для гостей. Как мы уже знаем, во время посещения смолянками Зимнего дворца цесаревич Александр Николаевич провел по ним девочек; в рекреационной (то есть комнате для отдыха и игр) великие княжны даже взбежали на деревянную горку и скатились по ней.
Жилые помещения для детей были устроены на первом этаже дворца. «Наши спальни были низкими, — вспоминала Ольга Николаевна, — моя рабочая комната, с четырьмя окнами, была очень большой и не слишком теплой; я предпочитала ей библиотеку, где стояли мои шкафы и мой рояль. Мой рабочий стол стоял между двумя колоннами, очень укромно и приятно»>{1697}.
Менее точны воспоминания М. А. Корфа о жизни семьи Николая Павловича в Петергофе, записанные им на основании рассказов великого князя Константина Николаевича, с которым осенью 1850 года он частенько возвращался в Петербург по железной дороге: «Говоря о том, что он и супруга его предпочитают в Павловске Константиновский дворец Большому уже и потому, что первый не так велик, великий князь прибавлял: «Мы привыкли к тесноте еще с детства; в Александрии Саша жил в конюшне, младшие братья — на гауптвахте, а я — почти в подвале. Вообще по образу полученного нами воспитания нам не приучаться к лишениям». На рукописи воспоминаний М. А. Корфа император Александр II позднее заметил: «Я не знаю, откуда он это взял. Я никогда не жил в конюшне, а на Ферме, куда я переехал из так называемого Котега (транскрипция Александра II. — Л. В.) в 1831 году. Мои комнаты занял тогда Константин Николаевич. Впоследствии он занял особый домик внизу у выезда из Знаменского; младшие братья жили сначала также в самом Котеге, в моих же комнатах, а с 1843 г. — в здании подле, где прежде помещалась кухня и где они оставались до их свадьбы»>{1698}. Посетившая Петергоф в 1846 году леди Г. Блумфильд также отметила, что великие князья Николай и Михаил Николаевичи жили «в другом маленьком коттедже, рядом с этим, и мы видели место, на котором они занимаются гимнастикой»>{1699}. О помещениях великих князей в Царском Селе и Зимнем дворце Ф. П. Литке писал В. А. Жуковскому из Петербурга 3 декабря 1842 года: «…И наша учебная (в Царск. С.) не трогалась еще с места, где процветала 10 лет. На бывшей половине государя-наследника поместились меньшие великие князья. И в городе мы теснимся по-старому»>{1700}.
Николай Павлович следил за поведением детей, начиная с самых малых лет, и поддерживал воспитателей в их разумных мерах воспитания чувства ответственности. Как-то в 1831 году Константин потерял свой кушак, и его англичанка Мими повязала его по рубашечке своим носовым платком. Свидетельница этой сцены писала: «…Маленький великий князь ревел во все горло и от стыда прятался головой ей в юбки… На тот неистовый крик подошел к ним государь, и когда узнал в чем дело, то дал сыну маленький подзатыльник и сказал: «Прекрасно, Мими! Прекрасно! Так ему и надо, пусть не теряет больше своих кушаков»
