Николай I - [245]

.

Когда М. Д. Бутурлин встретил дочерей Николая Павловича, Александра Николаевна уже готовилась к свадьбе с принцем Фридрихом Вильгельмом Кассельским; эта свадьба состоялась 16(28) января 1844 года. А 29 июня 1843 года великая княжна сделала последние записи в своей записной книжке: «Кончаю этот дневник и странно, что в то же время оканчиваю и мое девическое существование. Это молодое существование было очень прекрасно и очень счастливо. Я не знала горя. Бог и любящие меня люди помогли мне запастись нужным для моей будущности. Она раскрывается теперь передо мною, как заря прекрасного дня…»^{1683} Ей оставалось жить совсем недолго: 29 июля (10 августа) 1844 года, разрешившись от бремени шестимесячным сыном, она вскоре умрет (так же как и младенец). Память об этом трагическом событии омрачит жизнь царской семьи. Современники считали, что Николай Павлович переменился после этого характером, что отразилось и на его правлении.

Взгляды Николая Павловича на воспитание детей нашли отражение в уже упоминавшемся разговоре с королевой Викторией во время его визита в Англию в 1844 году. В своем дневнике английская королева отметила, что мысли императора ее удивили. «Им следует внушать, — говорил он, — чувства возможно большего почтения, но в то же время вселять в них и доверие к родителям, а не страх…» Комментируя эти высказывания, историк С. С. Татищев писал, что «не без удивления услыхала ее величество из уст русского самодержца выражение его глубокого убеждения, что в настоящее время члены царственных домов должны стремиться стать достойными своего высокого положения, чтобы помирить с ним народное чувство»^{1684}.

Такими достойными своего положения хотел видеть Николай Павлович своих детей. И Ольга Николаевна, и ее старшая сестра Мария Николаевна признавали то фундаментальное влияние, которое оказал их отец на становление их личностей. По воспоминаниям Ольги Николаевны, дети воспитывались в строгости, но, с другой стороны, им предоставлялось и много свободы. Дети в любое время года гуляли на свежем воздухе, а когда летом 1828 года отец подарил им островок на озере в Петергофе, то в играх они возвели там из кирпича целый дом из четырех комнат. На кухне готовили обеды. Под присмотром матроса учились гребле. Без перчаток и шляпок девочки бегали по парку «Александрии». Свободы вполне хватало для того, чтобы играть на своих детских площадках, прыгать через веревку и заборы, лазать по веревочным лестницам трапеций. После обеда на так называемой «Молочной ферме» дети бежали на сеновал, где играли в прятки, обращаясь к своим сверстникам на «ты». Когда Николаю Павловичу пожаловались на слишком вольное поведение девочек, он сказал: «Предоставьте детям забавы их возраста, достаточно рано им придется научиться обособленности от всех остальных»^{1685}.

Детей не баловали конфетами или мороженым. Для гардероба девочкам до их пятнадцатилетия выделялось по 300 рублей в год ассигнациями; недостающее добавлялось в виде подарков на Рождество и в дни рождений^{1686}. Регламентировалось число ламп и свечей для освещения: ведь великих княжон готовили в невесты в небогатые германские княжества. Участвуя в придворной жизни, они с детских лет приучались к этикету. С одиннадцати лет на торжественных церемониях они уже носили русское придворное платье из бархата (без трена)^{1687}. Однажды на крестины Константина девочкам надели платья-декольте, белые туфли и екатерининские ленты через плечо. Увидев дочек, Николай Павлович еще издали воскликнул: «Что за обезьяны?! Сейчас же снять ленты и прочие украшения!»^{1688} В конце концов девочкам оставили только по нитке жемчуга.

Всеобщей любимицей в детстве была Мария Николаевна. Она любила, когда часовые отдавали ей честь, и летом в Царском Селе повадилась бегать к часовому на посту с апельсином в руке, чтобы, сделав книксен, сказать солдату: «Миленький солдат, сделайте мне честь, я Вам подарю апельсин»^{1689}. Естественно, солдат отдавал ей честь, но когда Николай Павлович об этом узнал, то всем часовым было строго приказано отдавать честь великой княжне только тогда, когда она выходит или выезжает из дворца в сопровождении воспитательницы или членов царской фамилии.

А вот внучек император баловал. В дневнике А. Ф. Тютчевой под 14 декабря 1854 года отмечен такой эпизод: «Сегодня вечером я была у маленькой великой княжны. Она резвилась с своими братьями и с левреткой и была очень мила. Император пришел кормить ее супом, как он это делает почти каждый вечер…»^{1690}

Под Новый год Николай Павлович подходил к постели каждого из семи детей и благословлял их. Когда Ольга хотела поблагодарить его за заботу о ней во время болезни, он сказал: «Не благодари меня, то, что я чувствую, естественно; когда у тебя самой будут дети, ты поймешь меня»^{1691}. В связи с серебряной свадьбой в 1842 году Николай Павлович подарил всем дочерям по браслету из синей эмали со словом «bonheur» (счастье); эти браслеты были украшены цветными камнями, отделявшимися друг от друга жемчужинами. «Такова жизнь, — сказал он, — радость вперемежку со слезами. Эти браслеты вы должны носить на семейных торжествах»