Николай I. Освободитель - [13]

— Павла это не вернет, поэтому хватит ребячится, вам еще править Россией, — со стороны вероятно весь этот диалог смотрелся просто фантасмагорично. Четырехлетний ребенок высоким детским голосом читает нотации здоровенному лбу, который все время пытается сорваться в истерику и начать рыдать.

— Пален мне сегодня сказал тоже самое, — тихо пробормотал Александр.

— Он прав, думать нужно было раньше, а сейчас время действовать. Император может быть каким угодно, но он не может быть слабым. Однако, я хочу, чтобы ты выслушал меня до конца, это важно, — Александр обречённо кивнул. — У тебя не будет наследников, из Константина император, как из дерьма пуля, впрочем, нужно отдать ему должное, он сам об этом знает и никогда не согласится принять корону. Остаюсь только я и Михаил. Кого выбрать наследником, это ты решишь сам, время еще есть, не к спеху. В любом случае нужно менять программу нашего воспитания и обучения. Ламсдорф — дуболом и ничему научить никого не может, ему просто не дано. Что еще… Не давай мамА лезть в государственные дела, она такого наворотит, что мы не разгребем. А в целом, я надеюсь, что из тебя получится хороший император. Спасибо, что уделил мне время, не смею тебя задерживать, этой ночью очень многие захотят выказать тебе свое верноподданническое почтение.

Александр еще раз кивнул, встал со стула и как-то механически, как будто был не живым человеком, а роботом в людском обличии направился к выходу. Страшно было даже представить, что творилось у него на душе в этот момент.

— Брат, — я окликнул императора уже в дверях. Тот повернулся и вопросительно поднял бровь. — Я надеюсь, то рано или поздно все, кто принимал участие в убийстве нашего отца понесут заслуженное наказание. Какие бы не были причины… И последствия, такого прощать нельзя. Пусть не сегодня, но…

Невысказанная часть предложения повисла в воздухе, понятное дело, что начни сейчас Александр репрессии против заговорщиков, его, что называется, не поймут. А там глядишь и он получит табакеркой в висок, дело это в общем-то недолгое.

Император внимательно посмотрел на меня, подумал десяток и секунд и медленно кивнул. После чего повернулся и, не прощаясь, вышел из комнаты. Ему сегодня предстояла еще очень длинная ночь.

А через несколько дней мое так неосторожно брошенное предсказание о возможной каре, которая упадет на весь наш род, неожиданно начало сбываться. До Петербурга с определенной задержкой дошла весть о том, что наша сестра Александра, выданная в прошлом году за австрийского эрцгерцога, скончалась от родовой горячки, что было в общем-то более чем привычным делом в эти времена.

Я не присутствовал в тот момент, когда Александру донесли эту горькую весть, однако по слухам, которые наводнили дворец, с императором случилась настоящая истерика. Он плакал и причитал, что это он виноват, и это все из-за него. И то, что Александра умерла за несколько дней до убийства Павла, совершенно не смутило впечатлительного юношу и не натолкнуло на мысль об отсутствии тут причинно-следственных связей.

Впрочем, и у меня, признаюсь пошли по спине мурашки размером с добрую крысу, когда я узнал о смерти сестры. Понятное дело, биографию всех детей Павла я помнить не мог и о возможной смерти Александры даже не подозревал, поэтому испытал просто незабываемые впечатления оттого, что придуманное мной предсказание начало сбываться.

Глава 4

Забавно, что моя попытка надавить на Александра, для того чтобы получить при новом императоре кое-какой политический вес — смешно, конечно, учитывая мой возраст, но тем не менее — в итоге привела к прямо противоположному результату. Император начал меня откровенно сторониться, как будто именно маленький Николай стал причиной всего произошедшего. Видимо, сумел я затронуть какие-то струны в душе юноши, и теперь при встречах со мной эта рана вновь начинала болеть.

Единственная же реальная попытка как-то скорректировать историю, как я понял впоследствии успешно провалилась. Мой разговор с Суворовым не принес никакой практической пользы, тем более, как оказалось я несколько напутал причины, вынудившие генералиссимуса совершить переход через Альпы. Там дело было не в том, что Суворова начали поддавливать с юга в Италии, а в том, что корпус Римского-Корсакова — интересно это предок знаменитого композитора или нет — остро нуждался в помощи. Не известно, данное заранее предсказание повлияло ли как-то на потери Александра Васильевича в ходе этого маневра, однако корпус Александра Михайловича в итоге спасти все равно не удалось.

Впрочем, нельзя сказать, что мой хорошо подготовленный экспромт был совершенно бесполезен. Ламсдорфа от нас с Михаилом отставили, а новым воспитателем стал приехавший из Лондона, где он был до того посланником, Семен Романович Воронцов.

В Петербург мой — вернее наш с Михаилом общий — воспитатель добрался только к началу 1802 года. До этого же моим воспитанием, по сути, никто не занимался, и большую часть времени я был представлен сам себе. Лишь только те занятия, которые постепенно начал вводить в мой распорядок дня отставленный к тому моменту генерал, продолжались скорее по инерции, чем действительно из какого-то осмысленного учебного плана. Пришлось даже брать определенную инициативу в свои руки и обращаться к графине Ливен за помощью в приглашении мне кое-каких учителей. После той памятной ночи, как мне кажется, Шарлотта Карловна меня немного побаивалась, что, впрочем, не удивительно. Для любого человека, который потрудился бы пообщаться с маленьким великим князем чуть больше пяти минут, становилось очевидно, что я сильно отличаюсь от других детей и поведением и манерой себя держать и зрелостью рассуждений. Другое дело, что большинство придворных, не видя во мне возможного наследника — как не крути Александр был еще очень молод и мог произвести на свет не одного ребенка мужского пола, да и Константина нельзя было сбрасывать со счетов — мало интересовались жизнью третьего сына покойного Павла Петровича.