Николай I. Биография и обзор царствования с приложением - [80]

С другой стороны, характерным явлением в области цензурной системы являлось все нарастающее стеснение Главного управления цензуры умножением специальных цензур отдельных ведомств и учреждений, имевших право цензуровать книги, журналы и газетные статьи, поскольку они касались их непосредственных дел. Это право, оставленное уставами 1826 и 1828 гг. за немногими высшими правительственными учреждениями, за университетами и духовными академиями, распространяется с 1830 г. на весьма значительное число учреждений, как высших, так и второстепенных, а иногда даже временных[61]. К 1848 г. это развитие самостоятельных ведомственных цензур, в связи со множеством отдельных распоряжений и дополнений по цензуре, совершенно отодвинуло на задний план значение того ведомства, в ведении которого цензура сосредоточивалась, т.е. Министерства народного просвещения.

Усилению цензурного надзора за печатью соответствовало в сфере религиозной политики стремление создать путем законодательных и административных мероприятий преобладающее положение для православного вероисповедания. Строго вероисповедный характер политики первых лет царствования, пришедший на смену космополитическому мистицизму александровского времени, с 1830 г. окончательно упрочивается. Сама церковная власть, однако, при таком направлении политики не только не получила более независимого положения, но становилась в еще большей степени, чем до этого, послушным орудием правительственных предначертаний. Такова была та политика, которую в сфере церковного управления проводил назначенный в 1836 г. обер-прокурор Святейшего Синода полковник лейб-гвардии гусарского полка, впоследствии генерал-адъютант, П.А. Протасов, остававшийся на этой должности до своей смерти (январь 1855 г.). Единомышленник Уварова, сблизившийся с ним на почве обрусительной политики в Западном крае, властный и строгий, сумевший расположить к себе митрополита Петербургского Серафима и искусно поддерживавший неприязненные отношения между двумя видными членами Синода, Филаретом Московским и Филаретом Киевским, Протасов возвысил обер-прокурорскую должность до министерского значения, держал в своих руках Синод и сильно давал чувствовать свою власть местному епархиальному начальству.

В значительной степени в связи с назначением Протасова обер-прокурором стоят те ограничительные мероприятия, которые с тридцатых годов начинают применяться светскими властями к инославным исповеданиям и к отпадающим от православия. Некоторые из этих мероприятий вытекали из соображений чисто политического характера. Таковы были отмеченные выше соответственные мероприятия в Западном крае, а также, в меньшей степени, меры, принимаемые, главным образом с начала сороковых годов, в Остзейском крае в видах поддержания православной проповеди среди местного протестантского населения. Мерами, имевшими своей непосредственной целью охранение чистоты православного исповедания и поддержание государственного значения Православной Церкви, были меры, направленные против раскола и отдельных сект. Совещательным учреждением по делам раскола оставался учрежденный еще в предшествовавшее царствование (13 марта 1825 г.) Секретный комитет по делам о раскольниках, состоявший из митрополитов С.-Петербургского и Киевского и министров внутренних дел и народного просвещения. Одновременно с этим ведало раскол и Министерство внутренних дел, на утверждение которого шли даже судебные приговоры уголовных палат по делам о раскольниках. В 1831 г. был открыт Комитет о раскольниках в Москве, в состав которого вошли московский генерал-губернатор, митрополит и губернатор, а с 1838 г. были открыты губернские совещательные комитеты: в Петрозаводске, Перми, Тамбове, Чернигове, Саратове, Твери, Вятке, Иркутске, Екатеринбурге Пермской губернии, Харькове, Костроме, Витебске, Тобольске, Уфе, Могилеве, Нижнем Новгороде, Самаре, Риге и др. городах. В состав этих комитетов входили: местный архиерей, губернские гражданские власти и местный жандармский штаб-офицер. С 1838 г. ограничительные меры против раскола вообще значительно усиливаются; их задача теперь – не только борьба с распространением раскола, но и стремление подавить раскол, уже существующий[62].

Ограничение гражданских прав раскольников определялось главным образом Высочайшим повелением от 8 октября 1835 г. Раскольники, как члены общества, не лишались права участвовать в общественных выборах, но в присяжных должностях могли быть утверждены лишь те из них, которые по роду своих сект не устраняются безусловно законом от занятия общественных должностей и приемлют священство. Из таких раскольников в каждом отдельном случае разрешалось допускать к присяжным должностям не больше одной четвертой доли против числа православных. Коренного различия между раскольниками и сектантами не проводилось. С 1835 г. в законодательстве устанавливается определение особенно вредных сект, к которым были отнесены духоборы, иконоборцы, молокане, иудействующие, скопцы, сектанты, не молящиеся за царя, и те из раскольников, которые, по местным условиям, будут признаны министром внутренних дел вредными для общества.