Николай I. Биография и обзор царствования с приложением [заметки]

Шрифт

Интервал

Но уже 6 ноября того же года императрица скончалась, и заботы о его воспитании перешли непосредственно к его родителям. После кончины императора Павла императрица Мария Феодоровна официально передала воспитание своих младших сыновей – Николая и родившегося в 1798 году Михаила – в ведение вступившего на престол своего старшего сына. Император Александр Павлович, однако, подтвердив распоряжения, какие были сделаны на этот счет его покойным отцом, далее почти совершенно не вмешивался в это дело, и фактические заботы о воспитании младших великих князей по-прежнему продолжали лежать на императрице-матери.

С 1805 г. штат кавалеров был увеличен до шести и вновь назначены были: действительный статский советник П.Г. Дивов, коллежский советник Вольф и майор А.П. Алединский; в 1808 г. был прибавлен седьмой – статский советник И.Ф. Саврасов, а в 1811 г. и восьмой – коллежский советник Г.А. Глинка.

В 1813 г. в помощники Крафту, главным образом по производству опытов, был приглашен проф. Н.И. Вольгемут.

Посторонние дети в обществе великих князей появляются лишь с 1802 г. Кроме упомянутого уже гр. В.Ф. Адлерберга, это были: принц Адам Вюртембергский, барон Фитингоф (внук Ш.К. Ливен), братья гр. Заводовские, гр. Апраксины, двое сыновей «кавалера» Ушакова, племянники Ахвердова и сын находившейся при великом князе дамы Панаевой. К 1805 г. императрица Мария Феодоровна, находя, что это общество развивает в великом князе недостаточно внимательное отношение к наукам, сочла за благо постепенно удалить от своих детей их товарищей, и вскоре большинство этих последних было устроено в военно-учебные заведения.

Перевод

Первая поездка великого князя Николая Павловича за границу имела, между прочим, для него значение и потому, что во время нее у него завязались отношения с двумя лицами, имевшими впоследствии такое большое значение в его царствование: с П.А. Клейнмихелем, бывшим в то время капитаном Преображенского полка, который привез в Веймар великим князьям приказание императора Александра ехать в Базель и ждать там его дальнейших распоряжений, и, главным образом, с Паскевичем. С первого же знакомства с великим князем в Париже И.Ф. Паскевич, в то время начальник 2-й гренадерской дивизии, стал часто бывать у него, разбирал с ним с теоретической точки зрения битвы 1812, 1813 и 1814 гг. и сумел завоевать его искреннее расположение и доверие.

Николай Павлович посетил лорда Пемброка (12 февраля 1817 г.) в его замке Вильтон-Гоуз, заключавшем в себе богатые художественные коллекции.

Николай Павлович посетил, между прочим, известную фабрику Оуэна в Нью-Ланарке.

В день обручения исполнилось гражданское совершеннолетие Николая Павловича; ген. Ламздорф и весь воспитательский и учебный штат великого князя закончили теперь свои обязанности. Ламздорф был возведен при этом в графское достоинство и получил высочайшие подарки. С этого времени и до самой смерти (1828 г.) он, в звании члена Государственного Совета, проживал в бессрочном отпуске в своей деревне. Николай Павлович до конца его жизни высказывал ему всегда свое расположение.

Николай Павлович не был назначен в Государственный Совет. Есть, правда, известие (частного характера), что с 1819 г.он присутствовал при всех докладах государю по отдельным отраслям управления, но это известие требует еще подтверждения.

Одновременно с этим он был назначен шефом лейб-гвардии саперного батальона.

Николай Павлович вступил в должность 20 января 1818 г. Приказ, отданный им о своем назначении, гласил: «Давая о сем знать по инженерному корпусу, долгом поставляю подтвердить всем чинам оного, что ревностным исполнением своих обязанностей, усердием к пользе государственной и отличным поведением всякий заслужит Государевы милости, а во мне найдет усердного для себя ходатая пред лицом Его Величества. Но в противном случае за малейшее упущение, которое никогда и ни в каком случае прощено не будет, взыщется по всей строгости законов. От усердия и твердости господ начальников, от рвения и полного повиновения подчиненных ожидаю иметь всегда удовольствие; и твердо на сие надеясь, уверяю всех и каждого, что умею ценить милость Государеву, соделавшую меня начальником столь отличного корпуса».

В Главное инженерное училище принимались лица не моложе 14 лет (в корпуса принимались и малолетние) и не иначе, как по экзамену. Прием производился из вольноопределяющихся, поступавших в юнкера, кондукторы и унтер-офицеры, а также из воспитанников частных школ, поступавших в кондукторы и унтер-офицеры. Экзамен производился из арифметики и алгебры до уравнений, географии, одного из двух новых языков, начальной геометрии, рисования, истории и русского языка. Училище состояло из офицерского отделения (позднее – Николаевская инженерная академия) и кондукторского. Начальником был назначен гр. Ег. Карл. Сиверс. В училище преподавались: алгебра, геометрия, тригонометрия, начертательная и аналитическая геометрия, дифференциальное и интегральное исчисление, физика, химия, механика, рисование и черчение, архитектура, фортификация, артиллерия, русский, французский и немецкий языки, история, география и экзерциция. В этом училище преподавали многие выдающиеся ученые и специалисты того времени, как, напр., полк. Х.Х. Христиани (фортификация), инженер-капит. А.В. Дядин (артиллерия), бывший профессор СПб. университета К.И. Арсеньев (история и география), удаленный из университета Руничем и Магницким и приглашенный под личной ответственностью великого князя. Николай Павлович вообще близко входил в жизнь училища, интересовался всем происходящим, часто посещал лекции и присутствовал на конференциях. На строевую часть в училище было обращено такое же внимание, как на учебную. Училище помещалось в Михайловском замке.

Свеаборг, Выборг, С.-Петербург, Кронштадт, Рига, Ревель, Динабург, Бобруйск, Киев, Бендеры, Измаил, Херсон, Ахтиар и Тифлис.

Назначение Николая Павловича командиром 2-й бригады 1-й гвардейской пехотной дивизии, в которую входили в то время полки лейб-гвардии Измайловский и Егерский, последовало 27 июля 1818 г., через год после его назначения генерал-инспектором по инженерной части. 11 мая 1821 г. командование над 1-й гвардейской дивизией принял Паскевич. Одновременно с этим, однако, командующий гвардейским корпусом кн. И.В. Васильчиков вышел в отставку, что стояло в связи с известным волнением в Семеновском полку, а гвардейский корпус получил повеление (еще 11 апреля т.г.) выступить в Вильну. Командиром корпуса был назначен ген.-ад. Ф.П. Уваров, но так как он оставался в Петербурге, то командование корпусом было возложено по старшинству на Паскевича. В свою очередь Паскевич передал командование своей дивизией великому князю Николаю Павловичу. В 1825 г. произошло перераспределение гвардейских полков по дивизиям. Л.-гв. Измайловский полк вместе с л.-гв. Павловским и л.-гв. Саперным батальоном составил 3-ю гвардейскую бригаду; в 4-ю бригаду вошли л.-гв. Егерский и л.-гв. Финляндский полки. Обе эти бригады составили теперь 2-ю гвардейскую дивизию, командование которой было поручено Николаю Павловичу.

В связи с деятельностью Николая Павловича как бригадного командира стоит, между прочим, учреждение Школы гвардейских подпрапорщиков. Эта школа, утвержденная императором Александром 9 мая 1823 г., возникла из частного опыта Николая Павловича, находившего, что молодые люди поступают в полки недостаточно подготовленными, и с этой целью организовавшего в 1822 г. под своим личным наблюдением обучение подпрапорщиков вверенной ему бригады.

30 августа 1822 г. у великого князя родилась вторая дочь – Ольга Николаевна.

Великокняжеская чета совершила на этот раз свой путь морем, выйдя 24 июля на корабле «Эмгейтен» («Amhiten») из Кронштадта и прибыв в Варнемюнде 10 августа.

Шильдер. Император Николай I. Т. I, с. 476, прим. 378.

Перевод

В эрмитажном собрании хранится медаль-жетон с надписью: «Г. Ц.В. К. Николай Павлович и «1810 г. Генваря 25 -го

По другим известиям, на присяге Константину особенно настаивал Милорадович.

Перевод

В этот же день поручик л.-гв. Егерского полка Я.И. Ростовцев предупредил Николая Павловича о существовании заговора, не называя имен участников.

Эти сведения и получил Николай Павлович 12 декабря от Дибича.

По дороге Панов, предполагая, что Зимний дворец уже в руках восставших, вошел было со своей частью на дворцовый двор. Его ввели в заблуждение фигуры солдат на дворе: это сменялся караул, ставились саперы в части, преданной Николаю. Заметив свою ошибку, Панов повернул обратно и присоединился к своим товарищам на площади.

Кроме названных частей, замешательство при принесении присяги произошло еще в Измайловском полку. Личное присутствие там великого князя Михаила Павловича и его решительные действия не дали, однако, этому замешательству разрастись в открытое волнение. Не совсем спокойно было и в Финляндском полку. Обе эти части были расположены в то время там же, где и теперь.

Известие о происшедшем в Московском полку было доставлено прибывшим во дворец начальником штаба гвардейского корпуса ген.-м. А.И. Нейдгардом.

Несколько позднее были заготовлены экипажи для отправления всего царского семейства под прикрытием кавалергардов в Царское Село.

Последним отзвуком движения было восстание, произведенное на юге, в Василькове, полковником Черниговского полка С.И. Муравьевым-Апостолом, членом Южного общества. Подняв 30 декабря 1825 г. свой полк, он повел его к Белой Церкви, надеясь соединиться с расположенными здесь войсками. Еще не доходя до Белой Церкви, он узнал, что войска оттуда уже вышли, и решил изменить направление. Между деревнями Устимовской и Королевской он был настигнут высланным против него отрядом гусар под начальством ген. Гейсмара, разбит и, раненый, захвачен вместе со своим братом Матвеем и другими офицерами.

Одновременно с этим особые военно-судные комиссии в Могилеве вели розыск над участниками мятежа в Черниговском полку, кроме главных зачинщиков, и в том числе Сергея Муравьева-Апостола и Михаила Бестужева-Рюмина, которые были доставлены в Петербург.

Есть известие, что в данном случае остался при особом мнении адм. Шишков.

Участь нижних чинов, участвовавших в восстании 14 декабря, была решена значительно раньше: из них был сформирован сводный гвардейский полк в составе двух батальонов, который и был отправлен уже в феврале месяце на Кавказ, на персидскую границу, где вскоре начались военные действия.

Еще задолго до окончания дела декабристов, 28 февраля прибыло в Царское Село тело императора Александра; 6 марта состоялось перевезение в Петербург, а 13 марта погребение. 4 мая того же года скончалась в Белеве и императрица Елизавета Алексеевна, остановившаяся в этом городе по пути из Таганрога в Москву. Погребение императрицы состоялось в Петербурге 21 июня.

А. Корнилов. Курс истории России XIX в. (М., 1912), ч. II, с. 24, 38 и 101.

При учреждении II отделения Сперанский не получил в нем никакого официального назначения. Фактически, однако, все дело сосредоточилось в его руках: он имел личные доклады по делам этого отделения у государя, и теперь же им были начаты те работы, которые позднее привели к изданию Свода законов.

Балашов, министр полиции при Александре I, с 1819 г. был назначен генерал-губернатором Рязанской, Тульской, Орловской, Тамбовской и Воронежской губерний, что являлось пробной мерой перед предполагаемым общим введением в России генерал-губернаторского управления.

На юго-западном берегу Морейского полуострова.

Турки потеряли в этот день до 6000 человек, в том числе почти весь состав офицеров из организованной Мегметом-Али на европейский образец Александрийский военной школы, 3 линейных корабля, 21 фрегат и 24 корвета. Потери союзников исчислялись в 600 чел.; 4 их судна требовали серьезной починки.

Окончательное устройство Греческого королевства относится уже к тому времени, когда во Франции разразилась новая (Июльская) революция, в значительной степени изменившая общий характер европейских международных отношений. На положение дел на Востоке, и в частности на разрешение греческого вопроса, это событие оказало точно также немалое влияние.

«Поляки, как Российские подданные, так равномерно и австрийские и прусские, будут иметь народных представителей и национальные государственные учреждения, согласные с тем образом политического существования, который каждым из вышеименованных правительств будет признан за полезнейший для них, в кругу Его владений» (статья 1 акта Венского конгресса).

Ш. Аскенази. Царство Польское 1815–1830 (русск. перев. – М., 1915). С. 26.

Николай Павлович в течение русско-турецкой войны вообще всячески старался оказать внимание полякам. Еще до коронации, после взятия Варны, он подарил польской армии двенадцать турецких пушек в память того, что «один из его предшественников, король Владислав, пал в славной борьбе». Когда был заключен Адрианопольский мир, часть военных трофеев была поставлена в Варшаве, в соборе св. Яна.

Перевод

В ночь с 14-го на 15-е июня от эпидемии в Витебске скончался и цесаревич Константин Павлович.

Перевод

Вступив за царским столом в спор с Чарторыйским по польскому вопросу, Долгорукий ему сказал: «Вы рассуждаете как польский князь, а я как русский князь».

Обрусительная политика императора Николая в Западном крае нашла свое как бы научное обоснование. Профессор русской истории в Петербургском университете Н.Г. Устрялов выступает в это время с новым взглядом на прошлое Литвы, подчеркивая роль русской народности в образовании Литовского княжества и доказывая его исконную особенность от Польши. Безусловно, заключавшие в себе значительную долю чисто научной истины, эти взгляды Устрялова в данный момент имели известное официозное значение. Они были встречены очень благосклонно тогдашним главой ведомства народного просвещения гр. С.С. Уваровым и Н.А. Протасовым, который, сперва в должности товарища министра народного просвещения, а несколько позднее – обер-прокурора св. Синода, и был одним из главных насадителей обрусительной политики на нашей западной окраине.

Его аллокуция в кардинальской коллегии 20-го июля 1842 г.

Русский поверенный в Париже с 30 окт. 1841 г. – Н.Д. Киселев, французский в Петербурге – Мерсье.

Холера появилась впервые в России в 1820 г.; в последующие годы она проявлялась спорадически на наших восточных и южных окраинах: в Сибири, Астрахани и на Кавказе. Болезнь не была до этого времени достаточно обследована, и даже сам вопрос о ее заразности и путях распространения заразы оставался открытым. Возникали поэтому сомнения в целесообразности применения против нее карантинной системы, и без того вызывавшей против себя нарекания, как стесняющей торговлю. Учрежденный для обсуждения этого вопроса в 1826 г. особый комитет высказался в том смысле, что карантинами надо пользоваться с большой осторожностью. Вследствие этого, при появлении в последующие годы холеры, карантинная система применялась в очень слабой степени. В то же время вследствие преобладающего мнения, что холера передается воздушными течениями, не обращалось достаточно внимания на санитарные мероприятия.

Отчасти в связи со всеми этими событиями последовали некоторые перемены в личном составе высшей администрации. Министр внутренних дел гр. А.А. Закревский, разошедшийся в 1830 г. с Комитетом министров по вопросу о мерах борьбы с холерой и считавший причиной петербургских беспорядков неумелые распоряжения полиции, получил 19-го ноября 1831 г. отставку. Министром внутренних дел был назначен статс-секр. Д.Н. Блудов, бывший до того времени товарищем министра народного просвещения и главноуправляющим духовными делами иностранных исповеданий. Занимаемый Закревским пост Финляндского генерал-губернатора получил пользовавшийся большим доверием государя ген.-ад. кн. А.С. Меншиков.

Перевод

«Подводя итоги этому замечательному тридцатилетию, мы должны признать, что правительственная система императора Николая была одной из самых последовательных попыток осуществления идей просвещенного абсолютизма» – А. Корнилов. Курс истории России XIX века (М., 1912), ч. 1, с. 119.

Эти записки цесаревича отмечены некоторой недосказанностью: в них как бы проскальзывает мысль, что такой манифест не может кого-нибудь удовлетворить и скорее лишь усилит горечь разочарования.

С небольшими изменениями оно было окончательно утверждено в 1852 г. и тогда же было распространено и на остзейские губернии.

В системе собственно министерского управления в николаевское царствование не было произведено каких-либо коренных преобразований. Наиболее крупным изменением в составе министерств, кроме упомянутого выше учреждения Министерства Двора и отделения от Министерства народного просвещения Главного управления иностранных исповеданий, было образование в 1832 г. Главного управления путей сообщения и учреждение к 1838 г. только что упомянутого Министерства государственных имуществ. Преобразование внутреннего устройства отдельных министерств (с 1832 по 1846 гг. – Министерства иностранных дел; в 1836 – Военного Министерства) преследовало цели введения большего единобразия в порядке управления, уничтожения остатков коллегиальности и усиления единоличной власти министров.

Весьма интересный материал для истории некоторых, главным образом по финансовому и крестьянскому вопросам, секретных комитетов николаевского времени представляют записки участника этих комитетов бар. М. Корфа: «Император Николай I в совещательных собраниях» (Сборник Имп. Русск. Истор. общ., т. 98). В этих записках обрисовывается, между прочим, личная роль в работах секретных комитетов самого Николая Павловича, далеко не ограничивавшегося ролью пассивного председателя, но обыкновенно произносившего большие речи, направлявшего прения и вообще принимавшего самое активное участие в комитетских работах.

Судьба, постигшая так называемую Археографическую экспедицию, весьма показательна для всей уваровской системы. Снаряженная в 1829 г. Академией наук, президентом которой состоял сам граф Уваров, эта экспедиция была всецело обязана своим возникновением и осуществлением неутомимой энергии молодого археографа П.М. Строева. По плану Строева экспедиция должна была обследовать и привести в известность всю письменную старину, какая могла быть найдена в провинциальных книгохранилищах, для чего предполагалось совершить в течение ряда лет три поездки по северной, средней и западной России. В течение пяти лет поставленный во главе экспедиции Строев и его помощник Я.И. Бередников, преодолевая самые крайние трудности и лишения, изъездили всю северную и среднюю Россию. Ими было осмотрено до 200 библиотек и архивов и собрано до 3000 документов огромной исторической важности. К Строеву обращались ученые исследователи во время его экспедиции за справками; его содействием пользовался Сперанский при составлении Полного собрания законов; сам император Николай прочитывал «от доски до доски» присылаемые Строевым в Академию копии собранных документов. Эти документы надолго составили основной фонд источников, на которых стали строиться отныне исторические исследования. 29 декабря 1834 г. Академия в торжественном собрании приветствовала отчет Строева, который готовился уже закончить свое дело и мечтал об обследовании архивов и библиотек Западной России, Литвы и Польши. И почти в тот же день приказанием министра народного просвещения гр. Уварова археографическая экспедиция была прекращена и для разбора и издания собранных ею документов при министерстве была учреждена Археографическая комиссия во главе с чиновником министерства кн. Ширинским-Шахматовым, не имевшим никакого отношения к истории и археографии. Строев и Бередников были назначены простыми членами комиссии. Сейчас же следует, конечно, оговориться: последующей своей деятельностью Археографическая комиссия сделала немало для русской исторической науки, но факт остается фактом. Возникшее по частной инициативе свободное научное предприятие после того, как пережило столько невзгод и близко было уже к торжеству того, кто был его душой, Министерство народного просвещения берет в свое ведение. Археографическая экспедиция прекращает свое существование, и дело собирания и издания исторических документов переходит в правительственные руки в тот щекотливый момент, когда нескромный глаз ученого собирался было проникнуть в заповедную область русско-польских отношений, научное истолкование которой заранее предопределялось правительственными предначертаниями. Министр народного просвещения пожинает для правительства лавры беззаветного подвижника науки, которого он сам, как президент Академии наук, благословил на трудный научный подвиг.

Правом собственной цензуры в николаевское царствование пользовались: Министерство Двора, Финансов, Военное, Внутренних дел, II и III отделения Собственной Его Величества Канцелярии, Военно-топографическое депо, Шеф жандармов, Почтовый департамент, Комиссия по строению Исаакиевского собора, Кавказский комитет, Управление коннозаводства и мн. др.

Эти меры преследовали, главным образом, три цели: ограничение свободного и явного отправления раскольниками их богослужения, уменьшение численного состава раскола и ограничение гражданских прав лиц, официально числящихся в расколе. Раскольникам не разрешалось не только вновь строить общественные молитвенные здания, но и чинить приходившие в негодность. Частные моленные точно так же закрывались, равно как раскольничьи скиты и монастыри. Постепенно эти ограничительные меры были распространены и на раскольничьи больницы и другие богоугодные заведения. Духовные завещания и другие подобные акты в пользу раскольничьих молитвенных учреждений с 1837 г. в законном порядке не утверждались. С 1831 г. на открытие раскольничьих богоугодных заведений требовалось разрешение местных губернаторов, сносившихся по этому вопросу с Министерством внутренних дел. Ведение метрических книг до 1837 г. разрешалось только раскольникам-поповцам. С 1837 г. регистрация рождений и смертей среди раскольников, как беспоповцев, так и поповцев, была передана исключительно в ведение полиции. Дети раскольников, не признававших церковный брак, считались с 1838 г. незаконнорожденными; за их матерями, как за женщинами распутного поведения, не признавалось право распоряжаться своими детьми в вопросах религии. Таких детей крестили по православному обряду: мальчиков было предписано отдавать в военные кантонисты, а девочек пристраивать по распоряжению приказов общественного призрения. В 1839 г. по частному случаю, для разрешения недоумения, возникшего у рижского генерал-губернатора, было издано весьма характерное для николаевской политики Высочайшее повеление, следующим образом ограничивавшее и изъяснявшее предшествующее постановление: 1. На основании изданных о раскольниках постановлений они не преследуются за мнения их о вере и могут спокойно исполнять принятые ими обряды, следственно, и крещение рождающихся младенцев, лишь бы не было при сем публичного оказательства сих обрядов и учения раскольнического. 2. Таковые благостные постановления из снисхождения к заблудшим, в руководство местным начальствам преподанные, уже отстраняют всякое их толкование и не требуют нового положения. 3. Везде незаконнорожденными признаются дети, рожденные от лиц женского пола, не сожительствующих мужу по правилам своего верования, или подкинутые для сокрытия виновников преступного рождения, на которых единственно и должно распространиться Высочайшее повеление 1838 г.4.Не следует возбуждать вопросов и желать точности в таких предметах, которые негласно допускаются, как изъятия из общих законов, единственно по снисхождению к заблуждениям раскольников или в надежде, что они, восчувствовав благость к ним правительства, обратятся на путь истины и воспользуются законными правами, всем вообще верноподданным дарованным. 5. Настоящее разрешение надлежит генерал-губернатору принять к собственному руководству, не делая по оному никакого объявления раскольникам.

Вновь учреждаемая кафедра русской истории, как и следовало ожидать, стала предметом особого внимания для правительства: надо было озаботиться подысканием лиц, которые, выгодно зарекомендовав себя или как самостоятельные ученые, или как талантливые лекторы, проводили бы в то же время в своих мнениях взгляды, соответствующие официальной концепции русской истории. Кафедру русской истории занял в Московском университете Погодин, в Петербургском – Устрялов. Первый успел уже зарекомендовать себя к этому времени как самостоятельный исследователь. Устрялов в первые годы своего профессорства, по отзывам слушавших его в то время, своей манерой читать лекции выгодно отличался от многих своих сотоварищей и сумел заинтересовать студентов своим предметом. Оба они, и Погодин, и Устрялов, были в то же время весьма определенными представителями так называемой «теории официальной народности». Вышедшая в свет в 1836 г. докторская диссертация Устрялова «О системе прагматической русской истории» была как бы приложением к русской истории тех взглядов на взаимоотношение между всемирным просвещением и русским, какие развивал в своей программе Уваров, и проводила взгляд на царствование Николая I как на время полного раскрытия самобытных начал русской народной и государственной жизни.

К. Зайцев. К вопросу о порядке престолонаследия в России. – «Право», 1912, № 12.

Кодификационные работы николаевского царствования, кроме практического значения, имели и чисто научное – для разработки вопросов русской исторической науки и истории русского права. Не говоря уже о Полном собрании законов и о Своде, здесь должен быть отмечен целый ряд изданий, попутно с этим возникших, как, например, издание разрядных книг, статейных списков (с 1474 г.), дворцовых разрядов (с 1612 г.), журналов Петра Великого и камер-фурьерских журналов (с 1734 г.).

Гр. Строгоновой – в 1831 г., кн. Голицыных – в 1833 и 1834 гг., гр. Бенкендорфа – в 1837 и 1844 гг., кн. Витгенштейна – в 1845 г., кн. Паскевича-Эриванского – в 1847 и 1849 гг. и др.

Всего при Николае I было куплено до 178 имений с 54.349 душами крестьян.

С 16 апреля 1841 г. – светлейший князь.

Перевод

Боевое снаряжение во французской армии в то время – 56 фунтов.

В 1835 г. – положение войска Донского, послужившее образцом и для других, в 1840 – для Оренбургского, в 1842 г. – для Черноморского, в 1844 г. – для вновь образованного в 1828 г. Дунайского, в 1845 г. – для Кавказского линейного и Астраханского, в 1846 – для Сибирского линейного.

До 26 авг. 1853 г.; после него – кн. Вас. Андр. Долгорукий.

Фрегат «Архимед», потерпевший крушение в 1850 г. в Балтийском море.

История «открытия» о. Сахалина и устья р. Амур весьма ярко иллюстрирует николаевскую правительственную систему. В правительственных сферах, и главным образом в дипломатическом ведомстве, боявшемся международных осложнений, было усвоено отрицательное отношение ко всякой мысли о возможности занятия устья Амура. После доклада академика Миддендорфа, указывавшего, что фактически Амур не занят Китаем, и статьи Полевого в «Северной пчеле», разбиравшего значение утраты Амура, Николай приказал снарядить экспедицию для исследования устья этой реки. Выполняя «нежелательное» для него поручение, министр финансов не преминул подчеркнуть, что экспедиция снаряжается с целью «удостовериться в справедливости сложившегося убеждения о недоступности устья р. Амура». Экспедиция исполнила поручение начальства и доложила о том, что прежнее мнение, что Сахалин – полуостров, правильно и что поэтому вход в Амур с севера невозможен. Нессельроде доложил государю, что «Сахалин – полуостров, почему р. Амур не имеет для России никакого значения». Николай положил резолюцию: «Весьма сожалею. Вопрос об Амуре, как о реке бесполезной, оставить». В 1847 г. капитан-лейтенант Невельской, отправляясь на транспорте «Байкал» из Гельсингфорса на Камчатку, просил Меншикова содействовать разрешению ему ознакомиться с юго-восточным берегом Охотского моря, указывая, что в устье Амура его «официально занесут и свежие ветры, и течение». Придя в Петропавловск и не получив здесь ответа на свою просьбу, Невельской на свой страх отправился к восточному берегу Сахалина и в сентябре 1849 г. обогнул остров с юга. За такое «открытие», не соответствующее «видам» начальства, Невельской был признан «подлежашим наказанию» и был лишен наград. Покровительствовавший Невельскому восточносибирский генерал-губернатор Муравьев выхлопотал ему разрешение основать зимовье для торга с гилякаи на юго-восточном берегу Охотского моря, с приказанием, однако, «ни под каким видом и предлогом не касаться лимана и р. Амур». 1 августа 1850 г. Невельской водрузил русский флаг на устьях Амура. За такие «в высшей степени дерзкие поступки» особый комитет под председательством Нессельроде постановил разжаловать его в матросы, и только новое заступничество Муравьева спасло его от беды.

К этому времени относится дело на р. Валерик 11 июля 1840 г., давшее тему Лермонтову в его известном стихотворении.

Перевод