Никогда не выйду замуж - [34]

– От одной моей благодарной пациентки. Она ездила во Францию отпраздновать свое новое лицо. Вернулась с новым мужем, французским писателем на двадцать пять лет моложе ее, и привезла мне этот фруктовый бренди из Эльзаса. Я держал его для особого случая.

Блайт открыла глаза.

– О, Алан, извини, я еще не поздравила тебя с награждением. Врач года – это очень впечатляющая награда.

– Да, но я с готовностью променял бы ее на должность главного хирурга.

– Ты получишь эту должность. В конце концов, в больнице ты популярен, ты один из самых талантливых хирургов…

– Один из? – с кривой улыбкой переспросил он.

– Самый талантливый, – поправилась она. – На всех произвело огромное впечатление, что журнал «Таун энд кантри» собирается написать о тебе как о лучшем хирурге-косметологе страны.

– Это неплохая реклама, – согласился он, – но не уверен, что она произведет впечатление на Менингера.

– Доктор Менингер знает, что ты самый лучший, – возразила Блайт. – Потому он и направил свою жену к тебе. Кстати, она выглядит великолепно. А Сандра Лонгстрит? – Блайт назвала обладательницу академической премии, артистку в возрасте далеко за шестьдесят. – Она помолодела на пятнадцать лет.

Алан зарделся от комплимента. Он взял у нее из рук бокал и поставил на стеклянный столик. Блайт поняла, что вечер переходит от официальной части к личной.

– Я не упоминал, что мне нравится это платье? – спросил он и медленно провел пальцем по ее ключице. Выходное платье было похоже на длинный, до полу, тюбик из серого шелка, с одним обнаженным плечом – на греческий манер.

– Как же иначе? Ведь ты сам его покупал.

– Я хотел, чтобы сегодняшний вечер был безупречен. Все врачи мне завидовали, когда я вошел с тобой под руку.

Будто она – еще одна награда, которую он получил. Слегка подавленная, Блайт выскользнула из его осторожного объятия и подошла к статуэтке из черного дерева на черном пьедестале.

– Это что-то новенькое?

– Я купил ее на прошлой неделе. – Его тон никак не выдавал расстройство и замешательство, промелькнувшие в глазах. – Как только я увидал ее в галерее, то тут же осознал, что именно такую женскую фигуру всегда считал совершенством.

Блайт сравнила объемистые формы статуэтки с собственными гибкими линиями.

– Ты представить себе не можешь, как это меня удручает.

Алан засмеялся, и звучание его смеха так же хорошо контролировалось, как все в этом человеке.

– Тебе не о чем беспокоиться, дорогая. – Он пересек комнату и взял ее за руки. – Особенно когда ты станешь моей женой.

Привыкший контролировать личную жизнь, как и профессиональную, Алан завершил дискуссию тем, что за руку отвел Блайт в спальню. Как и во всей роскошной квартире, здесь доминировали серебро и стекло, придавая комнате оттенок операционной.

Он без предисловий стал раздеваться. Первым делом повесил смокинг на стоячую кедровую вешалку. Блайт смотрела, как его талантливые пальцы управляются с запонками из черного дерева – с тем же мастерством, с каким они возвращают молодость стареющим матронам из высшего общества.

Вместо того чтобы положить запонки на ближайшую плоскую поверхность, как сделала бы она, Алан отнес их на комод и бережно положил в шкатулку из розового дерева.

Затем в ту же шкатулку был уложен галстук. Рубашку он сначала сложил, а потом поместил в плетеную корзину с крышкой, стоящую в шкафу. Когда Блайт увидела все это в первый раз, она расхохоталась. Но, поняв, что Алан не шутит, научилась помалкивать.

Он продолжал вести себя так, как будто был один в комнате: сел на кровать, снял лакированные черные туфли, обернул мягкой тканью, затем положил их в соответствующую коробку и поставил на верхнюю полку в шкаф.

Лишь после этого он посмотрел на Блайт.

– Что-нибудь не так?

Она сняла только серьги.

– Нет. – Она говорила неправду: что-то было не так. Ей показалось, что она собирается лечь в постель с незнакомцем. Она заставила себя улыбнуться. – Я подумала, как великолепно быть раздетой самим Врачом года.

От непривычной нервозности голос ее звучал сдавленно – Алан никогда еще такого не слышал. На его лице удивление сменилось удовольствием, и Блайт догадалась, что он принял это за признак желания.

– Да, – задумчиво проговорил Алан и оглядел ее сверху донизу, – это будет неплохо. – Он встал с кровати и подошел к ней.

Пробежавшись пальцами по ее голому плечу, Алан расстегнул молнию на спине с ловкостью, какой и следовало ожидать от одного из десяти лучших хирургов-косметологов. Платье соскользнуло на пол, и серый шелк лег под ноги как лужа.

Она перешагнула через него, сбросив туфли, и предоставила ему снять с нее серебристо-серые чулки, отороченные кружевом.

– Боже, как ты сексуальна. – Он погладил полоску тела поверх кружева длинных чулок. – Видели бы тебя эти древние ископаемые из отделения хирургии. После этого кардиологический центр был бы переполнен.

Снова Блайт стало неуютно от ощущения, что она – вещь Алана. Снова она упрекнула себя за излишнюю впечатлительность. Просто у него такая манера.

– Чтобы стать главным хирургом, тебе не обязательно доводить оппонентов до инфаркта.

Он засмеялся.

– Наверно, нет. Но будем это иметь в виду на крайний случай.