– Она уже сама об этом позаботилась, – сообщил офицер, с уважением глядя на Кейт. – Больше проклятый извращенец никого не тронет.
Новость не укладывалась в голове. Слоун уставился на Кейт.
– Кейт?
– Я не хочу сейчас об этом говорить.
Черт возьми, она ему расскажет! Видя, что Слоун поражен, Кейт испугалась. А вдруг он, столкнувшись с жестокой и темной стороной ее работы, откажется иметь дело с женщиной, способной лишить человека жизни? Хотя бы из чувства самозащиты.
– Не надо, – согласился он. Он прикоснулся губами к синяку на виске. Ему хотелось рвать и метать, проклинать, кричать. Пойти туда, где лежит сейчас тело этого гада, и плюнуть в мертвое лицо.
С некоторым усилием Слоун напомнил себе, что ей не нужно, чтобы он носился, как взбудораженный самец. Сейчас ей необходимы ласка и любовь.
– Спасибо, что привезли ее, – сказал он офицеру.
– Ну что вы. – Поняв, что он здесь третий лишний, молодой офицер патруля вышел и закрыл за собой дверь.
– Я приготовил ужин, – сказал Слоун. Волосы Кейт были в песке и водорослях. Он нежно убрал их с избитого лица. – Но это подождет. Как насчет того, чтобы помыться?
Кейт обвила его руками и прижалась щекой к его щеке.
– Да, да.
Он включил душ и стал раздевать Кейт. Ее серые рейтузы он сунул в мусорное ведро. Кейт хотела сказать, что их достаточно постирать, но закрыла рот: она поняла, что никогда их больше не наденет.
Слоун разделся сам и за руку отвел ее под струю воды, отрегулировав давление. В ванной было тепло, и вода была теплая, но Кейт трясло.
Там, на пляже, она вызвала патруль и, пока не подъехали машины, с трудом удерживалась, чтобы не заорать. Ей удалось сохранить самообладание при ответе на неизбежные вопросы, но она с огромным облегчением услыхала, что с отчетом можно подождать до завтра.
Теперь она стояла и дрожала, а Слоун намыливал ей голову шампунем.
– Бедная крошка, – пробормотал он, когда песок и водоросли были смыты.
Хотя Кейт давно уже поклялась, что не будет зависеть ни от одного мужчины, сейчас она была благодарна Слоуну за то, что он ждал ее дома.
– Он мне ничего не сделал, – сказала она слабым, надтреснутым голосом. – То есть… он меня не изнасиловал.
– Слава Богу. – Опустившись на колени, он намыливал ей ноги. – Мне даже представить страшно, как это могло бы отразиться на тебе.
Когда он раньше так ее целовал, она волновалась; теперь, ероша его мокрые волосы, чувствовала странное успокоение.
– Большинство мужчин эта мысль угнетает, – выговорила она. – Что кто-то другой…
Отвлеченно Кейт понимала, что пережитый опыт поможет ей в работе в Отделе сексуальных преступлений, но сейчас она думала только о том, что чуть не стала жертвой. Никогда еще за свои 25 лет Кейт не чувствовала себя такой уязвимой, как в те ужасные минуты под пирсом.
Слоун поднял к ней любящий взгляд.
– Милая Кейт, я уже говорил тебе. Я тебя люблю.
Она заплакала.
Горячие слезы лились не переставая, пока он нес ее на кровать.
– Он убил собаку. – Тело коккер-спаниеля нашли в воде возле самого берега. – Он ее задушил. – Слова застревали в горле. Это преступление казалось ей чудовищным. – Она сослужила свою службу, и он, наверно, боялся, что она станет меня защищать.
Не понимая, о чем речь, Слоун гладил ее по голове и говорил что-то невнятное, успокаивающее.
Выплакавшись в кольце сильных рук Слоуна, Кейт заснула.
Об этом происшествии Блайт узнала из специального выпуска телевизионных новостей. Она сразу же позвонила, но Слоун ответил ей, что Кейт спит, после перенесенного эмоционального напряжения она отключилась, как выключают на ночь свет, так что Блайт лучше позвонить завтра утром.
Положив трубку, Блайт подумала: как странно, что Слоун взял все на себя. Странно, но мило. Независимость – вещь хорошая, необходимая, но она всегда считала, что Кейт с этим перебарщивает. Решив, что Слоун прав и потому она может не менять свои планы, Блайт стала одеваться к банкету, которого Алан так долго ждал.
Пять часов спустя она стояла у окна в комнате своего жениха в доме на Пасифик-Палисадз.
Гостиная была выдержана в серых тонах, от цвета расплавленного серебра на стенах до темно-оловянных теней на ковровом покрытии.
Туман над океаном причудливо клубился в лунном свете. Блайт подумала о том, как близко к смерти сегодня подступила Кейт, и от этой мысли вздрогнула.
– Ты сегодня ужасно тихая, – раздался сзади низкий голос.
Она повернула голову и улыбнулась.
– Извини. Я задумалась.
– О работе?
– Нет. То есть да. В некотором роде. – Зная, что Алан не одобряет деятельность Кейт, Блайт не сказала ему о сегодняшних драматических событиях.
– Ты слишком много работаешь, – в который раз уже упрекнул он, протянув ей круглый бокал с прозрачной жидкостью.
– Наверное, ты прав. – Мысль об отдыхе на Гавайях становилась все привлекательнее. Она будет лежать на пляже, впитывая солнечные лучи, и читать припасенные заранее романы.
Пока ее не будет, Кейдж Ремингтон откопает какие-нибудь сведения об Александре и Патрике. Она вернется в Лос-Анджелес отдохнувшей, готовой приступить к работе над историей любви двух звезд. Блайт попробовала бренди.
– Замечательно.
Она прикрыла глаза, чтобы лучше ощутить вкус и букет.
