Никогда не влюбляйся! Февраль - [33]

– Для тебя.

Медоточивый голос Алека пробился сквозь туман в моей голове. Я развернулась, и у меня отвисла челюсть. Алек, принарядившийся к выставке, стоял у кровати. На нем был костюм. Впервые я видела его в чем-то настолько формальном. Он выглядел невероятно элегантно – и это еще слабо сказано. При виде его великолепного тела, облаченного в изысканные шелка, у меня аж слюнки потекли. В этом костюме все было черным – пиджак, сорочка под ним и узкий сатиновый галстук. На меня это определенно подействовало. Между бедрами мгновенно увлажнилось. Воздух практически звенел от напряжения, когда полотенце, в которое я завернулась на время поисков одежды, соскользнуло на пол.

– Douce mère de toutes les choses saintes[28], – приглушенно сказал он по-французски.

Моему либидо это не помогло. Вместо того чтобы успокоить, француз только распалил меня еще больше. Я прикусила губу и сглотнула, глядя, как он подходит ко мне. Не прошло и секунды, как Алек прижал свои губы к моим, а меня – спиной к стене. Его ладони легли мне на задницу и приподняли меня. Когда заметная выпуклость у него в штанах вжалась в мое тело там, где я больше всего хотела ее ощутить, еще сильней придавливая меня к стене, я застонала.

– Мы не можем заняться этим сейчас, – наигранно запротестовала я, не веря ни единому своему слову.

Посасывая его шею и губы, я вдавила пятки Алеку пониже спины. Он со стоном засунул язык мне в рот. В течение нескольких долгих секунд для меня не существовало ничего, кроме его языка, вольно гуляющего у меня во рту, зубов, покусывающих мои губы, и прижавшегося к коже шелка.

– Можем. И занимаемся, – выдохнул он, и я ощутила тепло его дыхания на своей шее. – Nous allons nous dêpécher.

– Что это значит? – спросила я, поцеловав его за ухом, там, где ему нравилось больше всего, и с силой оттянула его голову назад, ухватившись за узел волос на затылке.

Его глаза потемнели, и в их чернильных глубинах не читалось ничего, кроме желания ублажать.

– Это означает, что мы спешим.

Дернув за ремень, он расстегнул штаны, вытащил из кармана презерватив и, спустя пару секунд, уже примостился у самого моего входа.

– Черт, только не останавливайся, Алек. Пожалуйста, дай мне себя, – выдохнула я.

Ему нравилось, когда я произносила эти слова, и я это знала.

Он провел крупной головкой своего члена по моей щелке, потерся о скопившуюся там влагу, сгреб меня за зад, подтянул поближе… и вошел в меня.

– Ох, матерь бо… – вскрикнула я.

Его стальной стержень наполнил меня и проник глубже, чем когда-либо раньше – настолько глубоко, что я потеряла способность дышать. Но тут же обрела ее снова, когда Алек вдохнул в меня жизнь своим поцелуем.

– Так хорошо, с тобой всегда так хорошо, – простонал он мне в шею, после чего прижал к стене и держал так, нанизанную на его член.

Затем Алек провел пальцами по чувствительной коже моей груди и, нащупав соски, резко их закрутил. Они превратились в два раскаленных очага желания, и с каждым прикосновением и щипком я улетала в нирвану.

– Я сейчас кончу, – проскулила я.

Алек ухмыльнулся в напряженный сосок, а затем запустил в него зубы.

Все. Этого было вполне достаточно. Оргазм прошелся по мне, словно бензопилой.

– Никогда не забывай то, что чувствуешь сейчас, ma jolie. Je t’aime. Я люблю тебя, – сказал Алек, прежде чем впиться поцелуем в мои губы.

Моя киска сжималась вокруг его члена, давая ему то, что нужно, пока он долбил меня как маньяк. Когда француз отстрелялся, то отлепил меня от стены и перенес на кровать, где уселся, все еще не вынимая из меня член. Потребовалось несколько минут, чтобы дрожь у меня в руках и ногах утихла. Все это время Алек держал меня в объятиях и успокаивал, как обычно. Порой я думала, что его это успокаивало не меньше меня.

– Мы опоздаем на твое собственное шоу, – хихикнула я.

– Зато повод будет уважительный, – улыбнулся он, подмигнул и кивнул на большую белую коробку. – Это для тебя. Чтобы надеть сегодня вечером.

Я восторженно соскочила с него и встала у края кровати. Пока я распаковывала свой подарок, Алек выкинул презерватив.

В коробке я обнаружила коктейльное платье цвета шампанского. Оно было обшито крошечными кристаллами, мерцавшими и сверкавшими на свету. По вырезу ткань лежала свободно, соблазнительно подчеркивая грудь. Тонкая полоска, придерживающая платье у меня на плече, придавала ему такой вид, словно ткань была естественно задрапирована. Подол открывал колени. Платье сидело на мне как нарисованное. Пока я расправляла складки, Алек протянул мне вторую коробку. В ней лежали фирменные туфли «Гуччи». Золотистые, блестящие, на десятисантиметровых шпильках с легким намеком на платформу. Полное совершенство.

– Ни разу не встречал женщину, которая не любила бы туфли.

– Все женщины любят навороченные копытца. Особенно если они до чертиков сексуальны. Это записано у нас в генетическом коде, – пожала плечами я. – Такими уж мы рождаемся.

Пока я собиралась, Алек привел в порядок свой костюм, а затем сопроводил меня вниз, на вечеринку. Когда мы прибыли, она была уже в полном разгаре. В тот миг, когда мы вошли, засверкали вспышки фотоаппаратов и зал содрогнулся от аплодисментов. Блондинка в облегающем белом костюме немедленно завладела Алеком. Его пиар-менеджер. Я не видела ее с первых дней своего пребывания здесь, но она так вцепилась в локоть француза, что при попытке сбежать у него бы точно полилась кровь. Алек оглянулся на меня через плечо. Опущенные уголки губ и нахмуренные брови ясно показывали, что особого удовольствия ему это не доставляет. Я помахала ему рукой и послала воздушный поцелуй.