Никогда не было тебя, Цыгания! - [4]

Рассказал я этому барину парочку историй, и — не сойти мне с места, ежели лгу, — записал он мои слова в тетрадь! Перо его скакало по бумаге, словно то не перо было, а чертов хвост. А потом он сказал мне, что поместит все в газету.

Ну, коли хотите, послушайте, я расскажу и вам эти истории. Было это в те времена…

Когда Господь наш Иисус был гвоздарем

Да, да, был и он кузнецом! Сколько времени, не знаю, но в детстве Иисус был кузнецом, это я знаю точно. Однажды отец его… забыл я, как его звали… Иосиф. Так вот этот Иосиф был неплохой малый. Однажды он и говорит сыну:

— Вижу я, сынок, выучился ты уже на плотника и в этом мастерстве превзошел отца своего. Но раз человек собирается стать пророком, он должен знать не одно ремесло, ведь народ лукав и способен поднять на смех даже родную мать. И вот что я задумал, сын мой. Отдам я тебя цыгану, и научишься ты ковать гвозди, ибо лучше цыгана никто гвоздей не кует, в этом деле не могут с ним сравниться ни еврей, ни араб. Плотник и кузнец — братья по ремеслу. Собирайся, сын мой, я отведу тебя к цыгану.

Так он и сделал. Для начала цыган послал нашего господа за углем, потом заставил его — дробить этот уголь, потом, когда увидел, что мальчуган справляется с делом ловко, он дал ему работу потрудней — поручил держать мех над огнем. Со временем мальчик научился делать гвозди, сначала большие, потом и помельче, потом штифты и прочее. Цыган все больше доверял ему. Иосифу же, когда тот приходил навещать сына, говорил, что из мальчика получится когда-нибудь знаменитый гвоздарь.

Случилось как-то — двое лучших гнедых короля Геродия, рассвирепев, сбросили свои подковы. Это… были прекрасные кони, только очень уж лягались и кусались. Они до смерти искусали знаменитых королевских кузнецов, когда те хотели снова подковать их. Загрустил король Геродий. Что он станет делать с неподкованными гнедыми? И вдруг его осенило: вспомнил он, что где-то на окраине села живет кузнец-цыган, который знает, что нужно только потереть чем-то коню морду и тот будет стоять смирно.

С горем пополам привели королевские слуги двух гнедых на окраину села, где работал кузнец-цыган. Таких коней не только подковывать — видеть цыгану не приходилось, но коли выпала на его долю такая честь, решил он не ударить лицом в грязь.

Подошел кузнец к коню, тронул его ноздри, попробовал его приласкать, куда там! Гнедой так и норовит схватить цыгана зубами, так и бьет ногами оземь. Господь наш Иисус как раз в это время тут же стоял, на дворике. Стоял и глядел: справится хозяин или нет. Видит Иисус, что цыган без толку бьется, и говорит ему:

— Оставь, хозяин, я сделаю.

— Не много ли на себя берешь, желторотый? — вспылил цыган. — Скажите, пожалуйста, этот малец уже всюду сует свой нос! Да тебе такая лошадь и не снилась! Он меня решил за пояс заткнуть! Ну, иди, иди, попробуй. Да понимаешь ли ты, дурья голова, что ежели такой конь заденет тебя хвостом, так ты тут же и окочуришься! — Словом, страшно разозлился кузнец. Да простит господь его грешную душу, много лишнего наговорил ему тогда цыган сгоряча.

Ну так вот, господь наш ничего не ответил цыгану, схватил топорик, что стоял у двери сарая, подошел к коням и отрубил у обоих прекрасных гнедых жеребцов копыта. Цыган остолбенел. А господь наш уже мчится к сараю — стук-стук — и прибил подковы к отрубленным копытам.

— Чтоб тебя разорвало! Теперь меня четвертуют за твои проделки! Что мне делать! Вот возьму топор, Да и рассеку тебе башку, если ты, пророково отродье, не приладишь обратно все восемь копыт, целый выводок раков тебе в глотку!

А господь наш терпеливо молчал да прибивал подковы. Когда же покончил он с этим делом — вышел во двор, приложил копыта куда следовало, дунул на них своим святым дыханием — и гнедые мигом встали на ноги.

Вскочил тут цыган и принялся обнимать Иисуса. — Вот как надо работать! Разве не говорил я твоему отцу, что из тебя выйдет добрый кузнец, что ты чудеса творить будешь! Да ослепнуть мне, если не говорил я этого! Ловок ты стал. Кто бы сказал, что в тебе не ромская кровь течет?

К вечеру явились королевские слуги и звонким золотом расплатились с цыганом.

С той поры, король Геродий все чаще стал посылать своих слуг к цыгану: чуть что надо сделать — сразу же идут к кузнецу. У цыгана дела хорошо шли: ведь за него всю работу Иисус Христос делал.

Но однажды королевские слуги привели коней, когда нашего господа не было дома — цыган послал его за углем. А надо сказать, что стал цыган зазнаваться и уже считал себя великим человеком. Схватил он топорик, отрубил у коней копыта и пошел в сарай их подковывать. Работу он выполнил хорошо, но, когда пришлось приставлять копыта на место, тут-то и случилась беда. Цыган не раз видел, как господь наш Иисус делает: приложит копыто на прежнее место, дунет на него — и готово дело. Цыган тоже приставил копыта, дунул на них и стал ждать, когда встанут драгоценные кони.

Да напрасно ждал он. Гнедые лежали неподвижно, а кровь их растекалась по матушке-земле. Цыган дунул посильней. Все напрасно. Испугался цыган, даже пот его прошиб.

Крикнул он жене, та прибежала, и стали они дуть вдвоем. Никакого толку. Кинулся цыган к горну, схватил мех и дает жене: