Никогда не было тебя, Цыгания! - [3]

[10]: они лучше знают, они ученые. Мы знаем только одно — то, чего не знают гаджо. Мы знаем, кто, еще не начав работать, уже роет себе могилу. Ты спроси любого гаджо — не скажет. А вот я отвечу тебе: мы, гвоздари. Потому что едва мы выходим из того возраста, когда дробят уголь, как каждому из нас отец дает в руки лопату и говорит:

— Ну-ка, вырой себе яму, сын мой.

Ну и роешь, а когда выроешь, становишься в нее и работаешь, покуда не изведет тебя кашель, Так откуда тебе знать, что было и чего не было? Одно только и знаешь: работать, Чтоб сделать ежедневно кило два костылей, а там — покойной ночи. Гаджо даже невдомек, что ромы работают на него, чтобы у него было красиво дома. Кто изготовляет плотничью скобу? Кто кует рогульчатый гвоздь? А корабельный? А каблучный? — Ром. А кто знает об этом? — Тоже ром. Больше никто не знает. Знают только, что цыгане вшивые, что они крадут и что нет у нас чести. Даже в песне сказано об этом:

Боже, ты кого захочешь

Покараешь, опорочишь;

И меня ты, правый боже,

Покарал жестоко тоже.

Все кричат: гони монету!

У меня ж деньжонок нету,

А с червонцами, пожалуй,

Я б ходил в чести немалой!

Это кара божья на нас

Поверьте уж вы мне, старому рому. Случилось это еще тогда, когда наш святой и всемогущий бог раздавал людям ремесла. Послал он святого Петра за цыганом.

А цыган и тогда уже жил в халупе на краю деревни. Заходит к нему святой Петр и видит: лежит цыган на земляном полу, вернее, на соломе, и гоняет мух с живота.

— Ты что это делаешь, морэ[11]? — спрашивает у него святой Петр.

— Разве не видите? — нагло отвечает тот. — Что мне еще делать? Ремеслом не наделили, вот и гоняю мух.

— Неверно это! — говорит святой Петр. — Ступай-ка ты к святому и всемогущему богу, он наделит ремеслом и тебя. Аль ждешь, что господь сам принесет тебе ремесло на подносе?

— Да ладно, мне не к спеху, — говорит мудрый цыган. — Вы присядьте, ваша милость. Жалко, нечем вас попотчевать, но жена моя ушла в село те мангу[12]. Вернется, может, принесет что-нибудь. А покуда ее нет, я все равно не могу уйти из дому.

Чтобы время шло быстрее, цыган начал напевать святому Петру:

Гей, Мими из дому — шасть:

Кукурузу вышла красть!

Обрезает баба стебли,

Чтобы стебли не хрустели.

Но святой Петр собрался уходить, ибо было у него много дел; надо ремесла распределять. Заждался, говорит, его светлейший бог. Скорее всего, ему не по вкусу пришлась песня про Мими, но не захотел он про, это говорить: он был очень деликатным человеком.

А цыган продолжал гонять мух, но все больше одолевал его бокхалипе[13]. А жены все не было, хотя уже давно стемнело.

Около полуночи, когда у цыгана с голоду уже свет померк в очах, пришла жена. Цыган принялся ее те чалавен[14] — почему не вернулась до полуночи. А тут он еще заметил, что она пришла с пустыми руками. И понял, что нане со те хан[15]!

Так и легли спать с пустыми желудками. И, как принято у настоящих ромов, проспали все утро и весь день. Уже солнце клонилось к закату, когда цыган наконец оделся. «Ой, чуть не забыл, — подумал он, — надо же сходить наверх, к богу: авось, достанется и мне какая нибудь выгодная профессия, его святое величество бог, поди, хранит для меня теплое местечко». Он разбудил жену, отряхнул с нее солому, чтобы она в приличном виде предстала перед лицом великого бога.

И вот подвел святой Петр земных пришельцев к богу. Но, к удивлению цыгана, господь сказал ему гак:

— Я уже роздал ремесла, бедный цыган. Роздал все до одного. Тебе ничего не осталось. Но, поскольку ты все же явился ко мне, я и тебя не оставлю без ремесла. Пусть ремеслом твоим будут кражи, а жене твоей даю гадание, тем более что я слышал, будто вы и прежде этим занимались.

И бог отпустил цыгана.

Вот как получилось: нас считают бесчестными, дразнят нас, ругают, потому, что не захотели мы перечить его святому величеству богу.

•

— А как же все-таки получилось, что цыгане стали гвоздарями? — не унимался малыш Кико. — Нет ли какой-нибудь сказки про это? А, дядя Напо?

— Как тебе сказать… — задумался я, а сам тут же скоренько придумал конец сказки, — получилось, видишь ли, так что святой Петр отпустил цыгана с такими словами:

— Слушай, цыган. Если ты вздумаешь стать порядочным человеком, перестанешь лениться и есть падаль, да не станешь швырять всякую дрянь во дворы трудолюбивых гаджо, тогда и для тебя найдется дело — ремесло, которое гаджо не захотели взять себе, потому что оно тяжелое. Это — кузнечное дело, цыган. Если захочешь работать, как все, то можешь взять его себе. Святой и могущественный бог не рассказал тебе об этом, ибо знает, что скверная кровь течет в твоих жилах. Вот все, что я хотел сказать тебе.

Цыган отправился домой, смеясь над святым Петром: «Ай да Петр! Вот придумал человеку работу!» Однако дома цыган все рассказал жене и детям.

Так ли это было, нет ли, кто его знает…

Подмигнул я старикам, и старики закивали мне! Как видите, некоторые из нас все же послушались святого Петра.

Побывал как-то здесь один ученый райкано ракло[16], так он мне рассказал: ремесло наше древнее, такое древнее, что уже давным-давно какой-то слепой писатель — не то Гомер, не то Помер — писал про то, что среди ромов бывают отличные кузнецы.