Никаких обещаний - [6]

На трех женщинах в коридоре были джинсы и модные блузки. Эшли очень идут джинсы. Облегающие джинсы. И такая же облегающая блузка.

Он почувствовал напряжение в теле и попробовал направить мысли в другое русло.

Эрик видел Эшли сегодня утром в костюме. Явно сшитый на заказ, неброский, темно-коричневого цвета, он больше скрывал, нежели подчеркивал фигуру. Он смотрел из окна своей спальни и заметил Эшли, когда она пробегала от подъезда к своей машине. Только красный шарф у воротника ярким пятном рассеивал цветовое однообразие ее одежды. Шарф и золотистый оттенок волос.

По-прежнему волосы были собраны в какой-то невероятный узел. Эрик подумал тогда, и эта мысль сейчас вернулась к нему вновь: оставляет ли она когда-нибудь волосы распущенными и какова длина ее волос? По какой-то дурацкой прихоти ему во что бы то ни стало захотелось увидеть волосы Эшли распущенными. Прикоснуться к ним. Погрузить в них руки…

И снова его плоть напряжением заявила о себе.

Ему не нравились все эти мысли, то и дело всплывавшие на поверхность сознания. Сконцентрировавшись, он сделал глубокий вдох и попытался отогнать от себя все, что сейчас ему мешало.

Эрику показалось, что на этот раз все пошло нормально, но тут кто-то резко увеличил громкость магнитофона. Через несколько минут громкость уменьшилась до приемлемого уровня, но ему пришлось начинать заново.

Ложась в постель, Эрик не чувствовал никакого расслабления, усталость была прежней, сон никак не приходил. А в два часа ночи магнитофон снова истошно заорал.

На этот раз никто и не собирался уменьшать звук, и Эрик, наконец, сдался. Он натянул черные джинсы и черную водолазку, попробовал пальцами придать своим густым взлохмаченным прядям некое подобие прически, у двери машинально засунул ноги в черные кроссовки.

Стучать в дверь Эшли не было необходимости. Дверь оставалась открытой, но количество гостей на вечеринке значительно поубавилось. Он постоял немного в дверном проеме, осматриваясь.

В ее маленькой квартирке все еще оставалось несколько человек: некоторые из них сидели, другие стояли, в основном немногочисленными группками, кое-кто поодиночке. Гости болтали, пили вино и пиво и клевали какие-то бутерброды.

Больше всего различных закусок разместилось слева от него, там, где был накрыт шведский стол с огромным количеством подносов, тарелок и ваз с чипсами, дипсами[1] и прочими кушаньями. Справа находился магнитофон. Эшли Эрик не видел, и он уже было направился к магнитофону, как внезапно послышался ее смех. Мгновение спустя она вышла из кухни, держа в руке бокал вина.

Непроизвольно он затаил дыхание.

Ее волосы были скручены в обыкновенный узел, но его домыслы насчет того, во что она может быть одета, оказались далеки от действительности. Мерцающий шелк блузки и сверкающая, отливающая глянцем ложа брюк тем не менее превосходно шли ей.

Нет, то, во что он попытался облечь ее в своем воображении, разительно отличалось от того, что на ней было, но его тело отреагировало на реальный образ не менее сильно, чем на вымышленный.

Эшли заметила Эрика, и ее смех плавно перешел в улыбку приветствия. Неважно, куда она направлялась, увидев его, она передумала и пошла прямо к нему.

Он наблюдал, как приближается Эшли, отметив про себя ту особую соблазнительность, с которой мягкие и гладкие черные кожаные брюки облегают стройные бедра и нисходят вдоль изгибов ее безупречных ног, подчеркивая их бесспорное совершенство. Сероватый переливчатый цвет шелковой блузки менялся с каждым ее шагом. Мгновение ткань прилегала к телу с откровенной ясностью, а в следующее уже вздымалась, лишь неопределенно намекая на контуры фигуры. Эрик никогда не считал себя мужчиной, для которого главное в женщине — грудь, и все-таки ему пришлось сделать значительное усилие, чтобы перевести взгляд на глаза Эшли.

— Вы все-таки пришли, — сказала она, удивив его тем, что, не произнеся больше ни слова, подошла и нежно обняла одной рукой; золотые браслеты издали приятный мелодичный звон, и, прежде чем он смог что-либо ответить, она приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку, все это время держа бокал на расстоянии, чтобы вино не пролилось.

Она немного покачивалась, и он машинально положил руки ей на талию, словно для поддержки. Эшли захихикала, и у Эрика мелькнула мысль: она, пожалуй, выпила уже слишком много таких вот бокалов вина, что и объясняло ее неожиданный поцелуй. Но это вовсе не объясняло внезапную потребность, возникшую у него самого — повернуть голову и поцеловать Эшли в губы.

Ощутить их вкус.

Заняться с ней любовью.

Это были слишком безумные мысли. Он пришел для того, чтобы попросить уменьшить громкость музыки. И все… Ему следовало бы помнить о цели своего визита.

— Не могли бы вы немного приглушить звук? — спросил он.

Эшли пожалела, что не может тут же провалиться сквозь землю. Какой дурой она оказалась! Она-то подумала, Эрик пришел на вечеринку, потому что закончил работу и захотел ее увидеть! Но нет… Он пришел потому, что магнитофон играет слишком громко.

И как же она повела себя?

Она приветствовала Эрика (как давно потерянного и внезапно вернувшегося друга) поцелуем! Она вела себя, как пьяная идиотка.