Ник Уда - [35]

На «Фрунзенской» оказалось многолюдно, что странно для одиннадцати вечера, да еще и в будний день. Видимо, Боря лично созвал весь город сюда, чтобы у меня не возникло даже малейшей мыслишки тягаться с ним в разбрасывании дерьма. А ведь можно было просто договориться как цивилизованные люди, например, сыграть в камень-ножницы-бумага. Но когда Боря снял штаны, то на станции запах цивилизации сменился несколько иным. Он сделал все настолько быстро и мастерски, будто вечность тренировался: сначала на заброшенных станциях пригородных электричек, потом на малолюдных, людных и вот теперь в самом центре подземного Минска.

— Ну что? Твоя очередь! — сказал Боря, оглядывая пассажиров метро, которые и вправду предпочитали морщить носы увесистому замечанию.

Слово «очередь» уже не было слышно из-за прибывающего поезда, как вдруг за плечом у засранца вырисовалась фигура милиционера. Дальше была подлость, именно подлость, никак иначе это назвать нельзя. Мое тело резко побежало к открывшимся дверям приехавшего состава, не оборачиваясь и даже не предупреждая Беса, что за ним уже пришли. Мой вагон тронулся подальше от обгаженной станции, а милиционер вразвалку повел куда-то под руку Борю.

Глава 19. Запись №6. Эмпатия-ТВ

Я вызываю в приложении такси без водителя, в котором почему-то все равно мужской голос на фоне травит несмешные байки, и еду к ней. Я не видел Анну три года, но если собрать все время, что я потратил на моделирование диалогов с ней, то его хватило бы на создание точной копии замка Нойшванштайна. Из спичек

В последнюю нашу встречу она неправильно меня поняла: ей показалось — в чем я сейчас уверен — что мне важнее карьера, чем семья или любимый человек. Это моя ошибка: я не смог правильно донести свою мысль, а может — проблема в ее восприятии. В наше время трудно понять себя, но гораздо труднее быть правильно понятым.

Авто-личинка привезла меня прямо к ее дому: он немного закружился в глазах, но я взял себя в руки — ты три года ждал этого момента, поэтому надо собраться. Речь выучена еще неделю назад, первый в жизни приталенный пиджак куплен спустя три дня, и ты уже сутки как принимаешь успокоительные — все для этого момента.

Дверь — звонок — прошло три секунды, а дверь еще не открылась — потерпи, ей же надо спуститься по всем лестницам этого огромного дома — дверь открылась — на пороге стоял какой-то мужик.

— О, привет. Ты Алекс? Проходи в дом. Меня зовут Джи Кей, я друг Анны. Проходи дальше, она там.

Большая комната с высокими потолками и голыми стенами, в которых я сам казался нагим.

— Привет, Алекс. Давно не виделись.

Она обняла меня. Это должно было произойти не настолько по-дружески, и не в окружении ее гостей — их тут пятеро.

— Мы смотрим новости! Будешь с нами? Хотя, я не то спрашиваю: ты будешь наблюдателем или участником?

— Участие — это пережиток прошлого, — хорошо, что они не поняли эту нелепую остроту.

— Тогда ты будешь наблюдателем. Держи очки.

Очки для новостей? Ладно. Мало ли что они тут в Силиконовой долине придумали.

Огромный экран, проецируемый на всю стену, был поделен на несколько частей. Один из друзей Анны в специальных очках выбрал и запустил новостной сюжет. Он оказался про взрыв в центре восточноевропейского города. Но сам сюжет был снят прямо в эпицентре большого взрыва со множества точек: летят осколки, дым заслоняет каждую следующую камеру.

— Анна, беги!

На экране я вижу бегущую по улице девушку, глядя на свою трехлетнюю занозу в сердце, я понимаю, что она сейчас в ее теле. Девушка спотыкается — встает — снова бежит — Анна кричит от ужаса на весь свой огромный дом — они получают осколок в затылок.

— О, Господи! Как это было страшно! — Анна обмахивает себя руками, видимо, чтобы сбить эту не к месту эйфорическую физиономию. На экране показывают полет того осколка, его место в конструкции взорвавшегося автобуса, краткую биографию погибшей. Ох ты ж… она занималась бальными танцами, а к 22 годам уже имела двоих детей. Как же они теперь без матери…

— Джи Кей, теперь ты, — Анна протягивала ему очки, а с лица так и не исчезло выражение тупого азарта.

— Хорошо, уговорила.

Он выбрал очередной сюжет — мы надели очки — Джи Кей оказался на филиппинском курорте — тайфун набрасывает огромные волны на берег — молодой рыбак бежит прочь — я заметил улыбку Джи Кея чуть ниже очков — рыбак забегает за деревянную церковку — улыбка Джи Кея ширится — я вжался в диван — гигантская волна нависает над берегом — гигантская волна рушится и сметает церковку вместе с рыбаком — Джи Кей снимает очки, не пытаясь угомонить свой щерящийся рот.

— Это настолько захватывающе, вы не представляете! Пробирает до дрожи, особенно, когда ты помнишь, что не умеешь плавать.

На экране тот самый рыбак, единственный погибший, Джерик Симанган: трое детей, щербатая жена, только купил новенький мопед. Успел ли покататься…

У меня назрели вопросы:

— Слушайте, я правильно понимаю: это виртуальная реконструкция?

— Нет, это реальная съемка, — впервые заговорил еще один присутствовавший, с которым я даже не знакомился. — Одна из компаний тут, в Силиконовой долине, создала миллиарды нанороботов, которые ведут онлайн-трансляцию по всему миру. Они получают картинку из самых эпицентров всех мировых событий, через соцсети вычисляют участников и выдают в качестве готового сюжета. А мы можем это смотреть от первого лица, уже благодаря моделированию.