Ничего не изменить - [40]

– Хорошо, Симонов! Мы отправили человека с Вашим требованием к вышестоящему начальству. Скажите, есть у Вас знакомые или друзья среди кронштадцев? Кто может поручиться за Вас? – голос с той стороны показался более мягким, очевидно, товарищи надавили на командира.

– За нас может поручиться командир подводной лодки «Устюг», капитан первого ранга Харито…

Дозорный не договорил до конца. Яркая вспышка на секунду высветила высокую худощавую фигуру, вычертив черной краской все находящееся позади. Смутьянов кинулся к другу, наблюдая, как медленно тот падает на асфальт. Словно не торопясь, как на отдых, Вячеслав сел на дорогу и открытые навсегда глаза остались смотреть в бесконечное серое небо. Шкипер как в бреду подхватил дозорного, прижал рану на груди рукой и пытался что-то говорить сквозь слезы, хлопал его по щекам, просил позвать врача. Лишь когда из груди перестала бить черная густая кровь, он понял что произошло. Понял и закричал. Страшно, бессильно, громко. Он кричал и выл как зверь, размазывая по лицу кровавую жижу, изо рта старика стекали слюни, глаза застилала пелена слез. Шкипер прижал к груди тело товарища, испачкав два серо-зеленых костюмы в крови, и раскачивался, сидя на асфальте. Словно сотни снарядов разорвалось внутри его сердца, внутри его души. Невозможно. Нереально. Неизбежно. Мысли испарились из головы моряка, осталось лишь чистое сознание, которое толкало все его существо к осознанию того, что только что произошло. Ничего не было, кроме боли и сожаления. Сам Виктор стал этими чувствами. Все его существо сейчас плакало по этой неожиданной потере.

Старик сидел на асфальте, качая на руках тело товарища, и выл через плач. Он не видел и не слышал как вокруг столпились люди, слышалась ругань, кто-то подогнал медицинскую машину и попытался разжать его руки. На попытку забрать тело товарища Виктор лишь громче закричал и крепче сжал руки на резине химзащиты. Удар прикладом отключил осязание, но шкипер чувствовал как забрали Вячеслава, а его самого куда-то поволокли. Дальше было лишь шуршание колес и скрип железа.

Глава двадцать вторая. В чреве Кронштадта

Пустота и тишина – спутники смерти. Когда человек уходит, то от него остаются только воспоминания и некоторые вещи – сам же он растворяется для осязаемого мира. Потому что тело его истлеет рано или поздно, а самого его забудут, если почивший не озаботился оставить свой след в истории человечества. Но пустота и тишина ещё и спутники покоя, вечного хранителя доказательств нашего прибывания здесь. Сохраненные временем вещи могут тысячелетиями быть нетронутыми и оставить свой первозданный вид. Наверное, потому смерть является некого рода хранителем, даря нам вечный покой и вечное сохранение в бесконечном ничто.

– Слава, да что же ты… – запекшимися губами Виктор горько прошептал что-то ещё, но никто его не услышал. Открыв глаза, шкипер увидел лишь слабую полоску света в темноте – луч сразу отозвался болью в голове и он зажмурился. «Господи, как же глупо все вышло…» – моряк весь сжался на холодном полу и закрыл лицо руками. Лишь сейчас дошло осознание всего произошедшего. Славу застрелил кто-то из дозорных. Запаниковал или произошла осечка. Невозможно, чтобы человека убили за одну чужую фамилию.

С жестяным скрежетом открылась дверь и в комнату кто-то вошел. Две фигуры были еле различимы из-за яркого света в проходе, но по грустному голосу одного он узнал офицера.

Как дикий зверь, не взирая на боль, шкипер широко открыл глаза и одним рывком прижал к стенке командира блокпоста, подняв того за воротник по стене.

– Что, сука, страшно? – закричал он в лицо человеку, который со страхом вцепился в его руки, удерживая от удушения – Славу убили, выродки! За что?! За что, офицер?!

Виктор тряс военного, держа на вытянутых руках и бил об стену. Тот не сопротивлялся, лишь пытался не дать себя задушить воротником гимнастерки, крепко впиваясь пальцами в кулаки дозорного. Шкипера обхватила сильная рука сзади и отдернула от военного – он упал на бетонный пол и закашлялся. Виктор бессильно отошел к противоположной стене и съехал на пол. Обхватив руками голову, он снова стал раскачиваться, уже не предпринимая попыток напасть на офицера. Второй человек, защитивший его, помог подняться капитан-лейтенанту на ноги и спросил о самочувствии, тот, закашлявшись, ответил утвердительно. После военный вышел, а второй, которого не разглядел шкипер, сел на корточки рядом.

– Виктор Михайлович, мы просим Вас не нападать больше на людей. Капитан Савченко не стрелял в Вашего друга и не отдавал приказ стрелять. Виновный уже наказан и заключен под стражу, его ожидает справедливый народный суд и поверьте, решение будет суровым. Вы можете просить перед комиссариатом и рабочими о высшей мере наказания – сказал человек с тонким, тихим голосом.

– За что, мил человек? За что старика стрелять? Мы не воры, не убийцы, не больные, пришли только поговорить, а Славу убили – Смутьянов не мог сдержать слез – За что?

– Думаю, Виктор Михайлович, не имеет смысла Вас более удерживать здесь, а объяснит Вам все лучше уполномоченное лицо – человек встал и подал моряку руку – Мы все сожалеем о случившемся. Я искренне Вам соболезную.