Ничего не изменить - [16]

– Верно мыслишь, я про то же подумал – будем держаться у берега, так и шторма нам не страшны. Пойдем на север, будем проверять побережье, авось и найдем кого. Соберём здесь всё, что найдем и двинемся. Готовиться надо начать сейчас, выйдем в море через два дня.

– Добро, – кивнул дозорный.

– Значится, я займусь картами, расчетами и сбруей, а ты возьмись за катер и припасы. Лучше меня город знаешь, да и не совсем поправился я ещё.

Симонов отправился с вещмешком на улицу, а Виктор засел за карту. Тяжело выбрать пункты, когда не знаешь точных координат поражённых городов. Основываться на смутных воспоминаниях дозорного не самый надежный вариант. Всё примерно, на глазок, навскидку.

Рядом Рига. Наверняка погибла, даже если по Лиепая вдарили, тут сомнений нет. Венспилс? Городок небольшой, может и цел остался. Дальше… дальше Саарема. Остров с песчаной косой на севере. Если Риги нет, то остается только решить, как идти дальше на север: пойти по берегу Сааремы в Рижском заливе или по внешней стороне, с моря. «Если с Риги все снесло в море, то залив может быть заражен – будем решать по ситуации». Значит Саарема, пойдем со стороны залива, небезопасная зона одна – Ирбенский пролив.

Вдруг Смутьянову стало отчаянно тоскливо. Он вспомнил, что уже лет пять не был на родине, в Рязани, не навещал родные могилки на местном погосте, не видел старинных друзей. Родина… есть ли она? Живы ли её поля, леса, пыльные дорожки? Целы ли деревянные домики у железнодорожного полотна? По щекам старого моряка потекли слезы.

Сейчас он на чужбине. Как не обзови землю, куда не поставь столбы границы, сколько не проживи на этой земле, но чужбина всегда остается чужбиной. А как хотелось бы пройтись к родному дому, сесть на лавочку в палисаднике… «Господи, как же получилось так…»

Надвигался вечер, а дел было полно. Смутьянов вытер слезы рукавом и отметил четыре точки на лоцманской карте, проведя прямые. Путь ясен, цель понятна, остается лишь собрать все и выдвинуться.

Глава восьмая. Водоворот

Солнце ушло в осеннюю дымку, море было беспокойным, ветер приносил терпкие нотки опадавшей листвы. Дышалось легче, чем в городе – свободней. Курс был проложен чёткой карандашной линией от одной точки до другой. От этого становилось легче. Путь омрачал лишь еле слышный запах гари от огненной полосы в глубине берега.

Виктор всмотрелся через стекло: вот-вот покажутся прибрежные города. Он ничего не ждал, ни на что не надеялся, просто готовился к новой ужасающей картине наступившей реальности. Шкипер поймал себя на мысли, что не будь Симонова, то он бы давно просто лег и умер там, в Лиепая.

А зачем жить? Ради чего? Он старый, никого в его жизни нет, пользы он этому новому миру не принесёт. Просто уставший военный – ни врач, ни ученый, ни учитель – лишний винтик в сломанном механизме.

Как может пережить обычный человек то безумие, что видел он? Господи, да можно лишиться рассудка лишь увидев тех молодых парней, которые до сих пор лежат на пирсе у разбитых кораблей.

Он выжил, но это не повод жить. Просто случайность, которая не делает тебя особенным, ценным, нужным. Люди выживают в катастрофах, но они не становятся уникальными в чём-то, незаменимыми. Случайность – не причина держаться за жизнь.

Он жил, потому что знал, что Симонову нужен друг. Нужна рука помощи, нужна опора в дороге, человек с которым можно поговорить. Вячеславу нужна была его помощь – ради этого он жил.

Наверное, нужно было сжечь весь свет, чтобы у людей выработался инстинкт, самый главный для homo sapiens – помогать ближнему. Психологическая, глубокая, подсознательная необходимость протянуть руку помощи, накормить, согреть другого человека в беде. Только объединившись, мы переживём эти страшные времена.

Проплыли Вентспилс – погибших видно не было, зато был виден пожар: город продолжал гореть, здания рушились. Остановившись и рассмотрев берег в бинокль, сделали легкий перекус.

– Хороший город, – жуя, сказал дозорный.

– Ага, был, – Виктор смахнул крошки за борт и завел мотор.

– Ну чего ты, а? – Симонов обиженно развел руками. – Может прогорит сейчас, а потом отстроим, лучше прежнего!

– Это уже другой город будет, да и не на нашем веку, Слава, – шкипер вздохнул и дал «малый вперед».

Они прошли Колку, когда Смутьянов скомандовал надеть защиту. Но моряки не успели этого сделать – перед их глазами разыгралась грандиозная по масштабам драма. Симонов даже не смог смотреть на это и закрыл глаза руками, осев на палубе. Смутьянов, в бешеном порыве, пытался развернуть катер, не сводя взгляда с берега.

На месте рижского залива и славной столицы Латвии была огромная водяная воронка. Гигантские плиты земли, со зданиями, деревьями и всевозможными творениями человеческих рук, погружались в бездонную водяную пасть. Казалось, что-то с силой затягивает внутрь моря побережье, словно ужасный Ктулху восстал из Р’лайха и обрушил свой гнев на берег, оставив после себя титанический след. Нереальная, завораживающая и ужасающая картина человеческого могущества и движения природы. Медленно, словно они пытались насладиться последним глотком воздуха, погружались в водоворот взметнувшиеся прибрежные плиты.