«Ни кацапа, ни жида, ни ляха» - [99]
Евреи как коллективная группа обвинялись в двух грехах – поддержке коммунизма и польского национализма. Поэтому и уничтожение евреев как коллективной группы, вероятно, могло рассматриваться СБ ОУН как искоренение опоры большевизма и пропольских сил в крае. Все это делало евреев желанной мишенью украинских националистов, в том числе и после эволюции идеологии ОУН.
Завоевание советскими войсками Западной Украины положило конец гитлеровскому геноциду евреев. Евреи, которые до войны были одним из самых многочисленных народов в Западной Украине, после войны практически исчезли на этой территории. С приходом советских войск отпала необходимость для евреев прятаться в лесах. Те евреи, которые там были, включая врачей и других специалистов из УПА, вернулись в города. Контакты УПА с евреями прекратились, но на бытовом уровне внутри актива ОУН и УПА антисемитизм сохранялся. И в 1945 г. в обиходе низовых сотрудников ОУН встречались слова вроде «жидок». В отчете о встрече низовых проводников ОУН и представителей ППР[1338] отмечено, что «командиром полка, назначенного на лиський повит, является большевистский жидок»[1339]. В том же отчете отмечено, что Берут является московским «жидо-большевиком»[1340].
Отказ от антисемитских лозунгов и программное признание прав всех национальностей, включая евреев, не означало, что лидеры украинских националистов перестали быть антисемитами. Так, по показаниям Порендовского-Заболотного осенью 1945 г. в его присутствии глава политической референтуры ОУН Д. Маевский-«Тарас» заявил: «Хорошо произошло, что немцы уничтожили евреев, ибо этим ОУН избавилась одних своих врагов»[1341]. Подобного рода заявления сделал осенью 1946 г. и член Провода ОУН Я. Старух.
Таким образом, ни либерализация идеологии ОУН, ни окончание Холокоста на территории Украины не привели к полному исчезновению антиеврейских предубеждений среди рядового актива и руководства украинских националистов.
3.3. ОУН и поляки в конце 1943-1945 гг.
Важным моментом в политике ОУН по отношению к полякам стал ІІІ Чрезвычайный Съезд ОУН. На нем руководителями ОУН обсуждалась политика Клима Савура по отношению к полякам и УПА. По свидетельству М. Степаняка: «В защиту деятельности «Клима Савура» в отношении поляков выступали особо резко «Горбенко», «Галына», «Иванив» и Шухевич. С критикой выступили я и «Рубан»[1342]. Поскольку в защиту «Клима Савура» выступало все бюро провода, съезд оправдал действия «Клима Савура», хотя в официальных решениях конгресса это не было отражено. Все лидеры ОУН, защищавшие на съезде «Клима Савура», защищали также тезис, что УПА является основным средством в борьбе за «Украинскую державу», что и отразилось в решениях съезда»[1343]. Насколько мы можем тут доверять М. Степаняку в том, что ОУН-Б поддержала Клячкивского в вопросе создания УПА и операций против поляков? Хотя М. Степаняк и имел причины для того, чтобы исказить ход дискуссии об УПА и польской политике и чтобы показать свою «положительную роль», облегчив этим свою участь, здесь, по-видимому, мы можем ему доверять, тем более что его показания об его «пропольской позиции» подтверждаются свидетельствами А. Луцкого[1344] и Д. Паламарчука[1345]. Тот факт, что ЦП ОУН не осудил политику «Клима Савура» в отношении поляков находит подтверждение в дальнейшем развитии событий: Клячкивский не понес никакого наказания (здесь нельзя согласиться с авторами «Профессионального вывода рабочей группы историков»[1346], которые видят в его «разжаловании» признак недовольства Проводом политикой «Савура» – «разжалование» Клячкивского из руководителя УПА до главы УПА-Север (после того как главой УПА в ноябре 1943 г. стал Р. Шухевич) разжалованием считаться не может, поскольку он сохранил всю полноту власти, которую имел на Волыни), чистки поляков прекращены не были, а идея УПА получила полную поддержку. На польскую политику демократизация ОУН не распространялась.
Вскоре после ІІІ Съезда антипольские акции распространились на территорию Галичины. По мнению Г. Мотыки на ІІІ Съезде ОУН-Б либо принято решение о расширении Волынских антипольских акций на Галичину, или, что вероятнее, была дана свобода рук в этом вопросе новому проводнику бандеровцев Р. Шухевичу, который после своей осенней инспекции на Волынь принял решение распространить волынскую практику антипольских акций и в Галичине[1347].
Однако выступления УПА против поляков, если и перестали иметь полугеноцидный характер (как это было в конце июня-июле 1943 г. на Волыни), то не прекратились полностью.
После ІІІ Чрезвычайного Съезда ОУН-Б в официальном органе «Идея и действие» вышли две статьи, посвященные украинско-польским взаимоотношениям, в которых разъяснялась позиция украинских националистов по польскому вопросу.
В своей статье редактор журнала М. Палидович-«Л. М. Карпатский»[1348] рассматривал польско-украинское противостояние с исторической перспективы. Он отмечал, что польско-украинские взаимоотношения никогда не были дружелюбными. Фактически в своей статье он говорил только о предвоенных «грехах» поляков в отношении украинцев и не рассматривал их позицию в отношении украинцев периода войны. Среди основных претензий, которые он предъявлял полякам, было отрицание поляками права украинцев на создание собственного украинского государства, которое бы включало западноукраинские земли; польский взгляд на украинцев как на народ, не способный к государственной жизни и нуждающийся в опеке поляков
