«Ни кацапа, ни жида, ни ляха» - [114]

 – люди, выступавшие инициаторами и проводниками политики этнической чистки Волыни от польского населения, причем в самой жестокой форме. Признание необходимости демократизации программы организации, гарантия равных прав для «своих» еще не означали мирной политики по отношению к «чужим»[1545]. НВРО была демократической альтернативой ОУН, при этом проблема отношения к национальным меньшинствам играла второстепенную роль для поддержки/неподдержки НВРО со стороны лидеров ОУН.

Однако оппозиция существовавшему в ОУН курсу была не только демократической. Существовало недовольство политикой ЦП «справа». Так, глава СБ Львовской области И. Панькив-«Гонта» вместе с главой «жiноцтва» (организация, включавшая в себя женские кадры ОУН) до 1943 г. и одновременно связной «Пани Черной»[1546] к осени 1943 г. пришли к выводу о необходимости смены действующего ЦП ОУН и замены его членов более опытными националистами. Наибольшее недовольство у них вызывали Н. Лебедь, Н. Арсенич и Р. Шухевич. Последнему ставили в вину, что после его прихода к руководству УПА развязался террор не только против польского, но и против украинского населения: «дошло до того, что Шухевич стал уничтожать украинцев, выходцев из восточных областей, по малейшему поводу и без всякого повода и ставил вопрос об их полном уничтожении (sic!) независимо от того, участвуют они в ОУН и УПА или нет»[1547]. В обновленный Провод они планировали войти и сами. Новый провод должен был состоять из всех украинских националистических сил, включая мельниковцев и восточных украинцев. Во внешней политике Провод должен был однозначно ориентироваться на Германию и использовать её поддержку в борьбе с Советами. Для осуществления своих замыслов Панькив согласился на вербовку через «Пани Черную» члена гестапо Голуба, не члена ОУН, но сторонника независимой Украины, участника украинской борьбы за независимость 1917-1922 г. Итак, в состав нового Провода ОУН должны были войти Голуб, Панькив, «пани Черная», Ординец и Крутник. Несогласных заговорщики планировали уничтожать. В первую очередь уничтожению подлежал Лебедь. Шухевича планировалось привлечь на свою сторону. Для этого через Крупника Голуб должен был с ним связаться, однако встреча не состоялась[1548]. Последнее несколько противоречит утверждению Панькива о том, что он был особенно недоволен политикой Шухевича по отношению к украинскому населению из Советской Украины. Возможно, движущей силой заговора Панькива было не столько желание смягчить долю восточных украинцев, сколь жажда власти и желание переориентировать антинемецкую, как ему в середине 1943 г. казалось, политику ЦП ОУН на немцев. Очевидно, что между группой Панькива и ЦП ОУН не было существенных различий в подходе к национальным меньшинствам – «Гонта» был старательным исполнителем антипольских приказов руководства СБ. Однако ему не нравилось политическое доминирование ОУН-Б, а также репрессии против восточных украинцев и внешнеполитической ориентации. Впоследствии Панькив был арестован советскими органами.

Более поздняя оппозиция в ОУН конца 1945-1946 г. привела, в конечном счете, к расколу ОУН на ПЗУЗ, когда С. Янишевский[1549] отказался подчиниться главе ОУН ПЗУЗ Козаку-«Луке»[1550], назвав последнего большевистским агентом, и образовал свой провод. Этот раскол также не был связан с отношением к национальным меньшинствам. Во время немецкой оккупации Янишевский-«Далекий» был заместителем главы полиции в Виннице и по роду деятельности был связан с антиеврейской немецкой политикой. Позже, в 1943 г., он принимал активное участие в уничтожении польского населения на Волыни[1551]. Причиной его отказа подчиниться проводнику ОУН ПЗУЗ Н. Козаку было даже не его несогласие с масштабом репрессий СБ на Волыни и с репрессиями против «схидняков», хотя против этого он выступал[1552], а непосредственная угроза его жизни. Ф. Воробец-«Верещака» арестовал Янишевского и хотел его расстрелять, но тому удалось сбежать. После этого Янишевский создал свой альтернативный провод, который не подчинялся главе законного провода Н. Козаку-«Луке»[1553].

Основным разногласием в национальном вопросе внутри ОУН было не столько отношение к национальным меньшинствам, сколько к «схиднякам». Примечательно, четыре оппозиционные группы в ОУН (Турчманович, Панькив, Степаняк, Митринга) были недовольны «восточной» политикой организации. Все эти деятели ОУН считали усилия, предпринимаемые руководством ОУН для завоевания популярности на востоке Украины, недостаточными и хотели большего включения «восточников» в борьбу за независимость Украины. В части случаев (группа Митринги, Турчманович, Степаняк) представители оппозиции выступали за демократизацию программы ОУН. И только в случае Степаняка одной из основных причин конфликта были разногласия по поводу осуществления «национальной политики». Важное место в возникновении оппозиции занимал и вопрос внешнеполитической ориентации и тактики по отношению к Германии. В то время как одни оппозиционеры (группа И. Митринги) выступали против ориентации ОУН на Германию, другие (И. Панькив) хотели, чтобы ОУН и УПА лучше использовали возможности военного сотрудничества с немецкими войсками. Таким образом, вопрос отношения ОУН к национальным меньшинствам не был основным вопросом разногласий между различными оппозиционными группами и руководством ОУН.