Ни дня без победы! - [20]

— Да около пяти уже, — сказал часовой. — Постой-ка… А ты разве будешь не Балакин из второй батареи?

— Не, я не Балакин буду, я Курочкин, — смущённо сказал Петя.

Тут Леонид и набросился на часового сзади, понимая, что до провала операции остался один миг. По лицу Пети было видно даже в полутьме, что никакой он не Курочкин, а самый настоящий Балакин. Бдительного юнкера повалили, связали и заткнули рот овчинной рукавицей. Втащили в хлев, а взяв лошадей (и своих и чужих вместе) на связку, посадили на спину одной лошади и привязали к ней. Вывели лошадей из хлева почти бесшумно, а потом вскочили на двух своих, поставленных впереди, и с криком и свистом помчались по «вражеской» деревне. Конечно, если бы «противник» имел возможность стрелять, ничего бы не вышло, а тут юнкера и офицеры, выскакивающие из домов, могли только грозить кулаками.

— А-а-а-а-а-а! — кричал «по-индейски» Петя Балакин.

Выскочили в поле, смяв караульный пост на краю деревни. Погони можно было уже не опасаться — пока очухаются, пока оседлают сонных лошадей… Подъехали к пленному, развязали ему руки и освободили рот.

— Ребята, вы только потом скажите, что я отбивался. И вас было пятеро, а? — попросил пленный.

— Это меня связывали пятеро ваших! — сказал Петя. — А тебя я, можно сказать, один захватил!

— Ладно, скажем, что мы тебя мешком по голове стукнули, — сказал Леонид. — Лишили сознания.

— От мешка сознания не лишишься, — возразил пленный.

— В мешке кирпич лежал, — сказал Леонид.

И всё-таки Пете Балакину дали десять суток гауптвахты за сон на посту.

3. КАК ПОНИМАТЬ ИНТЕРЕСЫ ОТЕЧЕСТВА

Крепок каменный забор, а слухи о забастовках на заводах, о брожении умов в казармах Петроградского гарнизона, об очередях у продуктовых лавок проникали в Константиновское училище. Поговаривали, что из Архангельска доставили четыреста двадцать пулемётов и разместили их на чердаках домов на перекрёстках улиц.

Спрашивается, зачем?

Возвращавшиеся из увольнения приносили новости:

— Господа! Подумайте только: всеобщая забастовка!

— На улицах я сам видел баррикады!

— Казаки стреляли в толпу!

— На Литейном сто человек убито!

— Куда царь смотрит?

— Царь сидит в Могилёве и думает, что он на фронте.

— Что же будет?!

— Не волнуйтесь, господа, для нас будет самое спокойное место: фронтовые окопы.

И вдруг, подобно взрыву среди ночи:

— Царь Николай Второй отрёкся от престола в пользу своего брата Михаила Александровича!

Сразу же следующая новость:

— Михаил струсил, не принял корону!

И наконец:

— Империи больше не существует! Объявлена Российская Республика!

— Образовано Временное правительство.

— Сословия и титулы отменены. Отныне все — равные граждане. Никаких «благородий» и «превосходительств».

В России свершилась Февральская революция 1917 года. Раскрылась тщательно скрываемая прежде гниль царского режима. Стало ясно, что пулемёты на чердаках устанавливали против своего же народа… В Петрограде и по всей стране развернулись революционные события.

Начальник Константиновского артиллерийского училища генерал-майор Бутыркин, человек осторожный, собрал юнкеров в актовом зале:

— Господа! Революция свершилась, и слава богу. Но война ещё не кончилась. Империя или республика, но наше православное отечество воюет, и армия обязана защищать его от наших врагов. Армия выполнит свой долг. Юнкер должен об этом помнить всегда! Поэтому прошу юнкеров прилежно учиться и ни в каких политических занятиях не принимать участия. Думайте единственно о защите возлюбленного нашего отечества, ибо оно — в опасности.

Строй юнкеров единодушно прокричал: «Ура!».

Порядок в Константиновском училище не был нарушен, и продолжалась нормальная учёба. Февральская революция свелась пока что к тому, что портреты царя Николая сняли и вынесли на помойку да офицеров перестали именовать «ваше благородие», обращались просто «господин штабс-капитан» или «господин полковник».

Чтобы стать умелым защитником отечества и выучить всё то, что полагается знать помощнику командира артиллерийской батареи, надо заниматься и утром, и днём и вечером. И все мысли о политике выкинуть из головы. Так говорил начальник учебного отдела училища полковник Иванов.

К июлю полагающиеся подпоручику науки были пройдены.

Начались экзамены. А там — погоны на плечи и на фронт…

Накануне последнего экзамена Леонида Говорова внезапно вызвал к себе в кабинет начальник учебного отдела полковник Иванов.

— Садитесь, господин Говоров, — указал полковник на кресло.

От такого неофициального жеста пропало возникшее опасение: «За какую провинность вызывают к высокому начальству?».

— Благодарю вас, господин полковник.

Леонид воспитанно, не разваливаясь, но и не на краешек, сел в кожаное кресло.

Некоторое время полковник рассматривал его лицо.

— Скажите, Говоров, каково ваше отношение к событиям в России?.. Буквально завтра вы станете офицером, то есть начальником, который ведёт за собой людей. Куда вы их поведёте?

— Я считаю, что республика есть самая разумная форма государственного устройства, — сказал Леонид.

— Республики бывают разные, — вздохнул полковник. — Кое-кто в России не удовлетворён образовавшейся республикой.