Незримый поединок - [32]

Итак, возникали вопросы: кто же такой Мазуров? какими целями живет? что заставляет его быть отрешенным от окружающих? к чему может привести подобная его замкнутость?

Майора Везирова, в своей многолетней практике воспитателя не раз пользовавшегося самыми неожиданными, даже парадоксальными приемами воздействия на уголовников, не покидали мысли о будущем Евгения. Размышления над причинами замкнутости внутреннего мира Мазурова порою доводили Везирова чуть ли не до отчаяния. Но при всем этом майор твердо был убежден, что Мазуров не является безнадежным, не поддающимся воздействию скептиком. Майор неустанно искал пути, думал об известных ему формах воздействия на человеческую психологию, доискивался, чем можно затронуть молчаливого, ушедшего в себя правонарушителя.

«Человек рождается в труде. Коллектив в процессе труда — превосходный воспитатель. Значит, сейчас нужно повернуть Мазурова лицом к коллективу», — решил Везиров.

Далеко за полночь. Тишина. Окна — настежь. Из-под синего абажура на середину массивного письменного стола начальника колонии льется мягкий ровный свет.

Но вот слышатся чьи-то твердые шаги. В кабинет входит майор Везиров. Он хочет выпить стакан крепкого чая, а его можно найти в такой поздний час только в кабинете начальника колонии.

Обхватив широкими ладонями горячий, с густой ароматной влагой стакан, майор сразу оживляется. Как это часто бывает в часы ночных дежурств, начальник и его заместитель ведут разговор о методах воспитания заключенных, о том, как лучше повлиять на психологию травмированных преступной жизнью людей. Майор Везиров вспоминает о заключенном Евгении Мазурове. Он излагает начальнику свое мнение о «нейтрализации».

Начальник, сразу же обнаруживая живой интерес к тому, что предлагает заместитель, садится рядом с ним.

— Я считаю, — говорит он, — ваши выводы верными. Видите ли, мы с вами стремимся повести таких, как Мазуров, по правильному руслу жизни, а уголовники-рецидивисты всеми силами стремятся привлечь их на свою сторону, использовать в своих преступных делах, сделать своими «подставниками»… Я продолжу вашу мысль о психологии людей, совершающих преступления. Чтобы стать преступником, не требуется никаких профессиональных знаний, достаточно только освободить себя от человеческой совести. А чтобы стать ценным, знающим человеком, нужно многое — высокий интеллект, специальность, трудовые навыки. Преступники, подобно боязливым пловцам, всегда предпочитают плыть по течению, ибо двигаться против течения гораздо труднее.

Начальник на минуту умолкает и прислушивается к бою больших, стенных часов, которые после второго удара продолжают свое мягкое, усыпляющее тикание. Потом собеседник майора продолжает:

— Стремясь докопаться до истины, до выяснения того, что именно толкает человека к преступлению, мы почти всегда убеждаемся, что в неудавшейся судьбе одного человека, в основном, повинен кто-то другой, — тот, кто завлек и проявил при этом величайший эгоизм — полное пренебрежение судьбой другого. Очевидно, понимание этого и приводит многих правонарушителей к решению порвать с преступной средой, лишить ее права на тебя, как человека, на твою судьбу, на твои физические и интеллектуальные силы. Вот видите, майор Везиров, я тоже пришел к вашей мысли о необходимости «нейтрализации», о своего рода «изъятии» пошатнувшегося, вовлеченного, в преступность человека из среды закоренелых, профессиональных рецидивистов. Итак, я сторонник вашей «теории нейтрализации», — закончил начальник. — Согласен с нею. Голосую двумя руками. Хочу теперь только одного: видеть результат ее применения в нашей воспитательной практике. Действуйте!

Вызванный к майору Везирову — уже в который раз! — заключенный Евгений Мазуров стоял и покорно ожидал у дверей кабинета. «О чем сегодня он будет со мной? Снова начнет уговаривать? — невесело думал Евгений. — Оставили бы меня в покое. Чего пристали?». Майор с кем-то долго беседовал. Из-за дверей то и дело доносились обрывки живого, часто сопровождаемого восклицаниями разговора.

Наконец, двери кабинета открылись. Везиров остался у себя один.

— Заходите, Мазуров! — услышал Евгений его глуховатый, но приветливый голос.

Мазуров, прикрыв за собой дверь, поздоровался.

— Садитесь, — сказал ему майор, ответив движением руки на приветствие.

Сразу же Везиров заметил, что Мазурову сегодня не по себе. Выражение лица было какое-то неуверенное, глаза беспокойно перебегали с одного предмета на другой. Везиров не сомневался, что душу Мазурова что-то растревожило. Уклоняясь от взгляда майора, Евгений, тем не менее, первым начал разговор:

— Вы, наверное, довольны теперь моим поведением, гражданин начальник. В карты не играю, с заключенными не ругаюсь, дежурю исправно, вот от работы только отказываюсь…

Майор не торопился с ответом. Он решил не давать сегодня Евгению возможности разводить свою «философию» о неизбежности судьбы, о плохом настроении.

— Я давно хотел у вас спросить, — обратился майор к Мазурову. — Знаете ли вы о том, что вы настоящий трус?

— Я? Трус? Почему же? Чего я испугался?

— Если вы отказываетесь от работы, лодырничаете на производстве, значит, вы обыкновенный, жалкий трус…