Незримые поединки - [72]

После такого ответа хотелось с досадой бросить в сторону бумаги… Но при спокойном размышлении над полученным ответом возник вопрос: а почему не была приложена фотография, которую мы просили? Надо ее иметь, чтобы окончательно убедиться, что это не тот человек, который нас интересует. Пришлось посылать еще один запрос.

Через некоторое время фотография поступила в Уколовский район и была предъявлена на опознание.

— Он это, точно он — «капитан Михаил», — твердо заявил Федяев.

«Капитана Михаила» по фотографии без колебаний опознали и другие свидетели.

В следственном отделе материалы рассмотрели опытные криминалисты, доложили руководству Управления и военному прокурору. Вынесли постановление и выписали ордер на арест Ревицкого. Но спокойный, рассудительный и осторожный начальник Воронежского управления генерал-майор Суходольский дал указание арестовать Ревицкого только после того, как он будет лично опознан хорошо знавшим его человеком.

Для выполнения заключительной операции я взял с собой конвоира и бывшего сотрудника фашистской полиции Федяева. В Киев мы приехали 3 сентября 1947 года. Город залечивал глубокие раны войны. В небо взметнулись десятки подъемных кранов. Сооружались целые ансамбли высоких, красивых зданий. Вглядываясь в лица деловитых, озабоченных людей, спешивших на стройки и предприятия, я подумал, что рядом с ними, по одной земле пока еще ходит не разоблаченный предатель, активно помогавший фашистам разрушать наши города и села, все то, что приходится теперь возрождать, строить заново.

К зданию Управления МВД мы подошли утром. Заняли позицию, позволявшую хорошо видеть проходивших на работу сотрудников, а самим не бросаться в глаза. Прошло много людей, прежде чем появился круглолицый майор в хорошо подогнанной форме.

— Он, «капитан Михаил»! — чуть не вскрикнул Федяев.

Сомнений не оставалось. В здание прошел человек, которого пришлось искать долгих четыре года. Остальное, как говорят, было делом техники. Доложил руководству Управлений КГБ и МВД по Киевской области. Вместе с их представителями я арестовал Ревицкого в его рабочем кабинете. Увидев ордер на арест, он весь сжался, побледнел. Потом взял себя в руки, приободрился, стал объяснять происходящее недоразумением, которое, дескать, вскоре выяснится и кому-то еще придется отвечать за все это.

При первом допросе отрицал нахождение в плену у фашистов. Говорил, что был непродолжительное время в окружении, из которого благополучно вышел, и вновь сражался в рядах Красной Армии. Настойчиво твердил, что его служба подтверждена документами, записями в военном билете. На вопросы о деятельности в Острогожском и Уколовском районах во время оккупации Ревицкий отвечать отказался. Видно, ему надо было собраться с мыслями, выработать линию поведения на следствии. Во время обыска на квартире у арестованного были изъяты чистые бланки документов воинских частей, сфабрикованные материалы, по которым он пытался получить правительственную награду, различная переписка, характеризующая подлое поведение этого человека.

В Воронеже я сдал арестованного и все документы 3 следственный отдел. Моя задача была выполнена. Но ходом следствия не мог не интересоваться. И когда оно завершилось, сел и полистал следственные документы. Вот что они рассказали.

Ревицкий родился в 1910 году в селе Ракитном Черниговской области. Отец — Корней Прокофьевич, как говорили в деревне, был прижимистым мужиком, ни в чем не упускал своей выгоды. Сына с детства приучал ловчить, приспосабливаться к обстановке. После окончания Нежинского пединститута Михаила направили в город Калугу, где назначили учителем вечерней общеобразовательной школы. Но проработал он недолго и вернулся на Украину. Подоспело время служить в армии. Ревицкий решил сделать карьеру военного. Он оканчивает зенитно-артиллерийское училище, некоторое время учится в Военной академии имени Фрунзе. Война застала капитана Ревицкого в должности заместителя начальника укрепленного района, расположенного недалеко от города Коростень.

В трудное военное время на деле проверялась преданность Родине. Советские воины оказывали решительное сопротивление врагу. Избегая плена, дрались до последней возможности, а попавшие в окружение уходили в леса, создавали партизанские отряды и продолжали борьбу с фашистами.

По иному поступил Ревицкий. В мае 1942 года он оставил подчиненных на поле боя и сдался в плен гитлеровцам. Вместе с другими военнопленными его направили в лагерь, расположенный в Харькове на Холодной Горе. Фашисты специально создавали в лагерях невыносимые условия, чтобы сломить стойкость и выдержку советских людей, превратить их в покорных рабов, а непокорившихся истребить.

Фашисты сразу заприметили покладистого на выдачу военных секретов командира Красной Армии. Бывший белый офицер — немецкий переводчик Яровой — быстро нашел общий язык с Ревицким, отобрал у него подписку о добровольном сотрудничестве с гитлеровской военной разведкой абвер.

А дальше пошло по заведенному фашистами правилу. Нового агента для закрепления сотрудничества привлекли к вербовке таких же предателей, как и он сам. Потом направили в поселок Кирово Харьковской области в разведывательно-диверсионную школу, где он не только учился шпионскому ремеслу, но и сам преподавал подрывное дело, с большим рвением выполнял любое задание, чем заслужил расположение фашистского начальства.