Незримые поединки - [71]

При дальнейших допросах Поздняков рассказал, как попал в плен к фашистам и в лагерь военнопленных, расположенный в городе Харькове на Холодной Горе. Там он польстился на обещанную сытую и раздольную жизнь, дал согласие работать на фашистов. Вербовал его Михаил, и вместе с другими предателями доставил в разведывательно-диверсионную школу. После непродолжительной подготовки он был включен в зондеркоманду и направлен в оккупированный Острогожск для выполнения заданий гитлеровцев.

Арестованный сетовал теперь на жестокий нрав своего руководителя, на его бесчеловечное отношение к советским людям. Однажды в лесу они встретили молодого парня. Доверившись мнимым партизанам, он сказал, что является комсомольцем и горит желанием бороться с фашистами. Парня арестовали и привезли в Острогожск. Поздно вечером Михаил вывел комсомольца на огород и расстрелял. В Уколовском районе был арестован коммунист учитель Черных. По дороге в Острогожск Михаил расстрелял и его. Убитого бросили в овраг, завалили снегом. Эти показания дополняли перечень преступлений предателей, но мало помогали в розыске главного преступника.

Михаил был хитрым и осторожным. Строго соблюдал инструкции своих фашистских руководителей и правила конспирации. Никогда и ничего не рассказывал о себе, не делился воспоминаниями и мыслями о будущем. Правда, Николай вспомнил, что Михаил имел особенно крепкую дружбу с агентом из их группы Константином Маматовым, уроженцем Орловской области, описал приметы Константина, назвал примерный возраст.

В деле появились данные еще на одного предателя. В Орел пошла подробная ориентировка. Ждать пришлось долго. И вот наконец пришел ответ. Маматов Константин Васильевич был осужден на десять лет лишения свободы за уголовное преступление и отбывал наказание в елецкой тюрьме. Надо было выезжать в Елец. К допросу Маматова я готовился тщательно. Исходил из предположения, что уголовник будет запираться, отрицать причастность к фашистским карательным органам, откажется называть сообщников. Учитывая это, еще и еще раз просматривал материалы дела, намечал тактику допроса, продумывал, в какой последовательности использовать имеющиеся факты.

Маматов оказался наглым, развязным уголовником. Вопреки ожиданию не стал запираться, признал свою причастность к фашистской агентуре, рассказал о действиях зондеркоманды в Острогожском и Уколовском районах. Надеясь на снисхождение, назвал и «капитана Михаила», сыпал уже известными нам фактами преступных действий руководителя зондеркоманды.

— Фамилия Михаила? — перебил я.

— Фамилия? — задумался Маматов. — Кажется, Ревицкий. Да-да, Ревицкий. Он назвал свою фамилию только один раз при сильной пьянке. А на второй день поднес к носу кулак: пикнешь про вчерашнее — башку снесу.

— Где Михаил родился и жил?

— Об этом он тоже предпочитал умалчивать и от всех нас требовал держать язык за зубами. Но мне, как своему лучшему другу, кое-что рассказывал. Упоминал город Киев, где вроде бы жил и работал до войны.

Более подробных данных о Михаиле выяснить не удалось, но и то, что было получено, обрадовало.

Поездка в Елец подкрепила надежду на успех, прибавила энергии в продолжении розыска. Раздумывая о способах проверки и подтверждения полученных данных, я вспомнил о ящике с немецкими документами, который был припрятан в конюшне во время бегства оккупантов. Решено было еще раз более внимательно просмотреть находившиеся в нем документы. С учительницей немецкого языка из местной школы разглядывали каждую бумажку. Потратили на это много вечеров. И вдруг удача. В глаза бросилась фамилия — Ревицкий. Учительница перевела документ. Это было секретное предписание штаба 212-й немецкой дивизии, адресованное коменданту Уколовского района обер-лейтенанту Эллерману. В нем указывалось поставить на довольствие направленную из Острогожска в Уколовский район с особым заданием зондеркоманду, возглавляемую Ревицким Михаилом Кирилловичем.

Нетрудно понять, какое волнение вызвал у меня листок бумаги, торопливо написанный на чужом языке.

Итак, Ревицкий Михаил Кириллович…

Но дальнейший розыск затруднялся отсутствием фотографии, не хватало биографических данных. Не было уверенности и в том, что разыскиваемый проживает в Киеве. Версию эту следовало проверить.

На основании имевшихся материалов, показаний свидетелей в Киев был направлен запрос на Ревицкого Михаила Кирилловича, родившегося примерно в 1910–1912 годах, указывались его внешние приметы. Потекли дни нетерпеливого ожидания…

Долгожданный ответ оказался малоутешительным. Сообщалось, что Ревицкий Михаил Кириллович прописанным в Киеве не значится. Во второй части ответа для сведения сообщалось, что в городе проживает несколько Ревицких Михаилов, но среди них нет ни одного с отчеством Кириллович.

Привлек внимание Ревицкий Михаил Корнеевич, 1910 года рождения. В Киев пошел новый запрос с просьбой прислать подробные данные об этом человеке и приложить его фотографию.

В полученном ответе говорилось:

«Интересующий Вас Ревицкий Михаил Корнеевич, а не Кириллович, как указывалось в первом запросе, 1910 года рождения, уроженец Черниговской области, проживает в городе Киеве, работает в Управлении внутренних дел в качестве начальника отдела боевой подготовки милиции. Имеет звание майора, в настоящее время выбыл в город Москву для оформления материалов на получение правительственной награды за проявленную доблесть на фронтах Великой Отечественной войны».