Незримые поединки - [64]

От памятника Мальцев повел своих спутников по оврагу, который глубоко врезался в крутой берег Дона. Желтели первые цветы мать-и-мачехи. Стояла весна. Подниматься по скользкой глине было тяжело. Люди шли, отдыхали и опять шли. А как досталось ему тогда! У него была вывихнута левая нога, ранены грудь, голова… Дошли до колодца. Михаил Тихонович заглянул в него и вспомнил, как ему хотелось тогда пить. Но он спешил уйти подальше от врага.

За оврагом лежало зеленое поле. Мальцев посмотрел на него, на чистое майское небо. Как хорошо, что весна, что мир и покой вокруг! Но где же хата, в которой он нашел на несколько часов приют?

От села подошла незнакомая женщина. Поздоровалась.

— Варвара Петровна Зверева, — представил ее Скляров. — Наша колхозница.

— Вы ту хату ищете? — спросила она Мальцева. И, не дожидаясь ответа, добавила: — Тут моя хата стояла. Вот тут. В ней вы и прятались. Сундук, в котором вас нашли, тоже был мой…

Сундук стоял между печкой и глухой стеной. Мальцев выбрал его для ночлега и обороны… Значит, здесь рос бурьян. Там шла дорога. Левее — мост. Железнодорожный мост через Дон, в окрестностях которого стояло так много фашистских зениток. А вон и то место на реке, где он ночью хотел и не смог перебраться к нашим.

В хату, где он прятался, зашел мальчишка. Приподнял крышку сундука, увидел разбитое лицо летчика, испугался и убежал. Мальцев тоже был испуган. Подошел к окну. На поле группа женщин копала картошку. Немцев он не заметил. Оглядываясь и прислушиваясь, вышел во двор, осмотрел поле и направился к тем двоим, что были ближе. Женщина и девушка-подросток. Спросил:

— Где немцы?

— Везде, — ответила девушка и в свою очередь спросила: — Есть хочешь?

Подала ему кусок хлеба и помидор. Мальцев сказал:

— Очень прошу, не говорите обо мне фашистам. Ночью попытаюсь пробраться к нашим…

Вернулся в хату, прислушивался, смотрел в окно. Вскоре усталость и слабость свалили его с ног. Это был его последний сон на свободе.

Во сне почувствовал, что кто-то вошел. Открыл глаза и увидел два темных дула карабинов.

— Сопротивляйся нет пользы. Твой плену, — сказал, коверкая русские слова, один из солдат.

За углом хаты Мальцев увидел женщину, которая была в поле с девушкой, когда он подходил к ним.

— Что ты сделала?

— Не кривись… У немцев тебе будет не хуже.

На губах женщины появилось подобие улыбки. Пленный шагнул к ней, хотел плюнуть в лицо. Не смог. Помешала запекшаяся кровь.

…Вовсю светило солнце. Шли лесной полосой, от которой пахло сыростью и молодой зеленью. Над травой синели еще свежие лепестки подснежников.

— Я бы хотел ее увидеть, — внезапно сказал Мальцев, остановившись. — Можно?

Михаил Тихонович попросил, чтобы ему никто не показывал ту женщину.

— Узнаю сам, — сказал он. — Постараюсь узнать.

В Ендовище, на поле, они обходили колхозниц, звено за звеном, и вдруг Мальцев остановился напротив Натальи Коршуновой.

— Не узнаешь?

— Нет… — растерянно ответила Наталья.

— А помнишь летчика, которому ты сказала: «У немцев тебе будет не хуже»?

Она узнала. От испуга руки ее повисли как плети. Из фартука выпал лук.

— О господи!

— Знала бы ты, как «легко» мне было у них… — Голос Мальцева дрогнул. Еле овладев собой, он круто повернулся и зашагал к машине.

Заговорили женщины, молча наблюдавшие эту сцену:

— Догони! Стань перед человеком на колени!

— Проси прощения!

А потом кто-то громким голосом сказал:

— Иди домой, Наталья. Не будут сегодня люди работать вместе с тобой…

VII

Жена бригадира Егора Кузьмича Стрыгина, Мария Васильевна, потрудилась старательно и со знанием дела. Все, чем богата земля российская, все, кажется, разместилось на этом столе.

Гости занимали места кто какое хотел, но каждый стремился быть поближе к Мальцеву.

Приветственные речи заранее не готовили, но без них не обошлось. Ведь в Семилуках считали, что летчика со сбитого немцами самолета давно нет в живых. Говорили, что его расстреляли фашисты. А он, выходит, поборол саму смерть.

Всех сидящих сейчас за столом интересовала каждая подробность его биографии. В сущности, кроме Мартыненко, гостя из Башкирии никто не знал.

И вышло так, что говорил только один он, Мальцев, а остальные слушали.

Воевал тут, под Воронежем. Летал на штурмовиках — «Илах». Особо большого вклада в победу над фашистами сделать не успел. Так вышло. Но раза три здорово всыпал фашистам. Особенно помнится Мальцеву удар по вражеской автоколонне на Задонском шоссе. Пожалуй, около сотни машин с солдатами уничтожили тогда летчики полка. У Мальцева осталось после штурмовки несколько бомб и реактивных снарядов. С разрешения командира эскадрильи он отделился от строя и взял курс на станцию Латное — она значилась в задании как запасная цель. Тут на путях стояло два железнодорожных состава. Мальцев прицельно спикировал и выложил на них весь боекомплект. Станция скрылась в огне и дыму.

В тот сентябрьский день они летели на задание вдвоем — Мальцев и командир звена. Линию фронта прошли благополучно. В Девицком лесу в просветах листьев и на полянах увидели коробки немецких танков, стволы орудий, фигуры солдат. Солидные силы собирал тут враг: то ли намеревался атаковать наши позиции, то ли готовил засаду на случай прорыва своего фронта. Штурмовики появились неожиданно. Уже после первого захода советских самолетов загорелись многие фашистские машины. Новый удар бомб и реактивных снарядов пришелся по дальнобойным батареям. Потом штурмовики спустились до 30 метров и высыпали на скопление врага горючую смесь.