Незнакомка в зеркале - [24]

Но как, черт возьми, проверить жилище на наличие жучков? Можно вскрыть все светильники, все лампы, но даже если что-то найдется, что делать с обнаруженной уликой? Кроме того, она несколько раз меняла лампочки, пока жила здесь, и не замечала ничего необычного. Серьезную прослушку втыкают в розетки, но без амперметра нельзя узнать наверняка… Ох. Голова… Лизетт тут же замурлыкала себе под нос, боль утихла. Черт возьми, уже изрядно надоели эти идиотские приступы! Что, если припадок настигнет в какой-то критический момент, скажем, за рулем? Так ведь можно врезаться в дом или в автобус с детьми, или натворить что-то еще не менее ужасное.

Ладно, с жучками пока ничего не поделаешь. Самое лучшее – улечься в кровать и попытаться хоть немного поспать, чтобы оправиться от американских горок боли, тошноты и нервозности, мучавших большую часть дня. Проблема в том, что нервы не желали успокаиваться. Собственное лицо по-прежнему незнакомо, как минимум два года жизни полностью исчезли из памяти… И никак не удавалось избавиться от глубинного, до мозга костей, ощущения, что за всем этим стоят неизвестные злобные они – кем бы они ни были, – которые не только украли часть ее жизни, но специально держат ее в темноте и бдительно следят, чтобы она там и оставалась.

Вся эта фигня действительно достала. «Почему я? Во что-то влипла? Нелепая случайность или я согласилась участвовать в каком-то медицинском эксперименте, в ходе которого случился сбой – сильное преуменьшение, мягко говоря, – и вот результат?» Нет, это не объясняет новое лицо. Вообще ничего не объясняет.

Пока точно не выяснится, что происходит, Лизетт решила воспринимать взвинченные нервы частью новой обыденности, с которой придется как-то справляться. Возьмем того покупателя в «Уолгринс»… запаниковала ни с того ни с сего, поставила себя в неловкое положение… но ведь он, как ни крути, незнакомец, а она все же не совсем опозорилась, например, не завопила, когда он задал вопрос о шампуне.

Воспоминания об огромном парне мигом отвлекли от мрачных размышлений. На несколько минут Лизетт утонула в чисто женском удовольствии, заново переживая сокрушительное впечатление, которое он на нее произвел. Испускал ли он особые феромоны или что? Она была так возбуждена и напугана одновременно, что весь организм перетряхнуло, словно после взрыва.

Если бы она не умчалась как дура, может, он попросил бы разрешения позвонить. Следующий большой вопрос – а хватило бы у нее храбрости дать свой номер телефона?

Внутренний голос настойчиво твердил: «Этот парень опасен». Даже если внешне в нем не было ничего угрожающего, все равно его не отнесешь к безвредным, нормальным, обычным людям.

Странно, что так четко запечатлелось в мозгу его лицо. Особенно эти темные, рисковые, пронизывающие глаза. Такой мужчина…

Нет, нельзя позволить гормонам еще сильнее распалить воображение, которое и без того не на шутку разыгралось прямо с утра. Пора посмеяться над собой. По крайней мере мечтать о неотразимом субъекте куда приятнее, чем беспокоиться о прослушке дома.

В конце концов Лизетт понадеялась, что достаточно устала для того, чтобы заснуть, и поплелась в постель. И все же долго ворочалась, подсознание снова и снова перебирало события дня, пытаясь разобраться, пытаясь сложить головоломку. Потом Лизетт наконец задремала.

И увидела сон. Осознавая, что это сон, как иногда случалось, когда она плавала на границе забытья. Все вокруг казалось почти настоящим, там присутствовала только она сама, что немного утешило, потому что после пережитого за день не хотелось видеть кого-то еще.

Ей и раньше снились другие дома: с потайными комнатами и крутыми лестницами; из реального мира, например, тот, где она выросла, или где жила лучшая подружка в пятом классе; очень нравился таинственный особняк с невидимыми дверями и подземельем, похожий на волшебный замок.

Но сегодня приснилось нечто новое – вытянутое и изогнутое строение, с анфиладой комнат, все белое, воздушное и удивительно мирное, хотя, оглядываясь вокруг, она понимала, что заблудилась. Как, черт возьми, отсюда выбраться? Каждый раз, когда казалось, что нашла путь к выходу, обнаруживала себя в другой части дома. В окно ясно видела парадную дверь, то справа, то слева, но никак не удавалось ее найти.

Потом поняла, что он здесь, где-то потерялся в огромном доме, как и она. Он искал ее, она искала его, но стены и двери беспрестанно вставали на пути. Почему-то Лизетт не переживала по этому поводу, просто немного злилась. Или она его найдет, или он ее. Он всегда ее находил.

Надо было узнать его имя, когда они столкнулись в «Уолгринсе». Обычно Лизетт не вступала в беседы с первыми встречными мужчинами, особенно такими опасными, но ведь он первым завел разговор, ей оставалось только поддержать. Неужели это так трудно? Пока они болтали о шампуне… – или о дезодоранте? – можно было и ввернуть: «Меня зовут Лизетт. А тебя?» Но не спросила… Ладно, назовем таинственного парня мистером Икс – все лучше, чем никак. Сойдет.

Лизетт во сне продолжала кружить по дому, разыскивая своего незнакомца. По какой-то причине путь пролегал через самое большое помещение – огромный зал с белыми стенами, белыми диванами, белыми стульями и белыми колышущимися занавесками. В четвертый раз оказавшись в этом месте, Лизетт рассвирепела и в порыве гнева толкнула дверь, которую раньше не замечала… Он был там, в соседней комнате, но не совсем белой.