Незнакомец. Шелк и бархат - [92]

— Да-а, внимательнее некуда.

— Ножницы по-прежнему торчали в груди?

— Нет, точно нет. Иначе бы я это заметила.

Мария задрожала и спросила испуганно:

— Ты тоже… ты тоже приподнимала ткань, которой она была накрыта?

— Белый фай? Вовсе нет — его там не было, когда я обнаружила ее.

— Но…

— Это я накрыла ее тканью, прежде чем уйти. Я вовсе не имела в виду ничего плохого — наоборот, я подумала, что саван из чистого шелка — как раз то, к чему Вероника Грен стремилась всю свою жизнь.

— Очень странный душевный порыв, — прошипел Хенрик.

— Хм, — сказал Кристер Вик. Этот звук прозвучал у него каким-то странным образом — словно он понял и принял эту очередную странность гордой портнихи.

— Четверть девятого, — добавил он, и голос его звучал почти мечтательно. — Ибо я исхожу из того, что преступление не могло произойти в то время, когда вы, госпожа Юнг, сидели в соседней комнате и шили?

— Со слухом у меня все всегда было в порядке.

— Итак, четверть девятого. Промежуток времени сужается, не так ли, директор Турен? Четверть восьмого ваша жена унеслась на своей машине из Лидингё, а спустя час она уже была мертва. Если теперь просуммировать кое-какие очень важные детали, то мы, возможно, приблизимся к ответу этого уравнения с одним неизвестным.

Хенрик неловко засунул в рот сигарету, но зажег ее только с третьей спички.

— И что же это за детали?

— Ваша ссора с женой. Тот факт, что она выскочила из машины и помчалась наверх в такой спешке, что даже оставила в машине свою сумочку. То обстоятельство, что она была убита не в холле, не в салоне, а именно в комнате закройщицы — в комнате Марии Меландер.

— Я не вижу никакой связи, — пробормотал он.

Однако по тому, как посерело лицо Марии, можно было догадаться, что она видит эту связь.

— А связь, между тем, самая прямая, — беспощадно продолжал Кристер. — Вы уже сляпали две разные версии произошедшего в тот вечер. А сейчас я расскажу вам третью. Ваша ссора с Вероникой возникла на почве вашей неверности, а не ее. Иными словами, вашей связи с Марией. Вероника угадала или знала, что вы должны встретиться с Марией, и последовала за вашим такси сюда, на Кунгсхольмен, чтобы застукать вас вместе и призвать к ответу. И когда ее впустили сюда — вы или Мария, это теперь все равно, хотя Жак не понял этой простой вещи, она в ярости накинулась на Марию, которая отступила в свою комнату. А там на видном месте лежали ножницы.

— Вы имеете в виду, что это Мария…?

На лбу у Хенрика Турена выступили капли пота. Ни он, ни Кристер Вик не смотрели на женщину, о которой шла речь, словно ее и не было в комнате.

— Да, — спокойно ответил Кристер. — Она ненавидела Веронику задолго до того, как повстречала вас. В тот самый вечер, когда произошло убийство, ваша супруга оскорбила и унизила ее в присутствии всех нас. Для дочери Карла Эрика Меландера это было, как соль на рану. А теперь Вероника накинулась на нее чуть ли не с кулаками. Убийство было отчасти вызвано рефлексом самообороны, но только отчасти. Подсознательно она давно стремилась совершить нечто в этом духе.

— Значит… значит, вы обвиняете Марию в непреднамеренном убийстве, а меня — в том, что я стоял рядом и пассивно созерцал всю эту сцену?

— Нет, — неожиданно ответил Кристер. — Я с трудом могу себе представить, чтобы вы вели себя подобным образом. Я скорее допускаю мысль, что вас в тот момент вообще здесь не было.

— Послушайте, комиссар! Я приехал сюда в ателье около половины восьмого…

— Да, это вы так говорите. Вы и Мария.

В этот момент то самообладание, которое Хенрик Турен до сих пор проявлял, внезапно изменило ему, и он прорычал:

— И мы, конечно же лжем! А этой женщине — ей вы доверяете! Хотя она явно была здесь, на месте преступления, и в тот вечер, когда была убита Вероника, и вчера. И если у кого-то были веские причины ненавидеть Веронику, так это у нее. Ее муж, который покончил с собой, долг, который ей пришлось выплачивать за него в течение многих лет, а теперь еще… Ульф!

— Затем примешивать сюда Ульфа? — спросила Гунборг ледяным тоном.

— Не делай вид, что ничего не понимаешь! Он начал одалживать у Вероники деньги — пока что по мелочи, но его долги становились бы все больше и больше, и она с удовольствием наблюдала бы, как они растут. И вот в один прекрасный день инфантильный дурачок Ульф оказался бы в том же положении, что и его отец. Однако вы, госпожа Юнг, оказались достаточно хладнокровной, чтобы помешать этому. Примите мои поздравления!

— Хенрик! — проговорила Мария умоляюще.

Он так сильно вздрогнул от звука ее голоса, что стало совершенно ясно, в каком ужасном состоянии находятся его нервы. Кристер холодно посмотрел в лицо Марии, становящееся все более печальным, и собрал силы для того жесткого удара, который теперь вынужден был нанести.

— Вы все нагородили тут массу всякого вранья — все трое. Иногда для того, чтобы спасти собственную шкуру, иногда, чтобы защитить кого-то другого. Фрекен Меландер, например. Ведь это вы впустили сюда в ателье госпожу Турен в тот вечер, не так ли?

Легкое движение светлой головы было похоже на кивок.

— Что произошло потом?

— Мы… мы стали ругаться. А потом появился Хенрик. Он уговорил ее уйти. Это совершенно точно. Никто из нас ничего ей не сделал.