Незнакомец. Шелк и бархат - [91]

— Он рассказал о своих делах, связанных с наркотиками?

— Да, немного. Примерно то же самое, что он, как теперь выясняется, рассказал Ульфу.

— Он сказал, откуда он получал свой товар?

— Я поняла, что он и какой-то его приятель провозили контрабандой большие партии таблеток каждый раз, когда возвращались из-за границы.

— Он назвал вам имя своего компаньона?

— О нет, но у меня создалось впечатление, что это какой-то очень известный артист, который всегда путешествует, как «very important person» и поэтому не рискует подвергнуться личному досмотру на таможне.

— Как вы думаете, могла ли Вероника Турен быть причастна к этим незаконным махинациям?

Гунборг смутилась не меньше, чем Мария и директор Турен. Однако последний среагировал быстрее всех.

— В таком случае… если она была причастна… то, может быть, она собиралась в тот вечер не сюда, а этажом выше? Собственно, почему бы и нет? Она говорила, что должна встретиться с Жаком, а ведь мы как раз вернулись из-за границы. Может быть, именно она поставляла ему часть контрабанды, она вполне могла…

— Да уж, — мрачно оборвала его Гунборг. — Я вполне допускаю, что она могла попробовать провезти контрабанду, поскольку это рискованно и увлекательно. Но Жак никогда не связался бы с таким скупым компаньоном, который точно прибрал бы к рукам большую часть прибыли. Кроме того, Жак видел, куда она пошла в тот вечер — она позвонила в дверь ателье, и ей открыли. Он был всего в нескольких метрах от нее на винтовой лестнице.

Атмосфера в прокуренной комнате разом переменилась. Все понимали, что торговля наркотиками, которой занимался Жак — дело второстепенное в отношения других, куда более серьезных преступлений. Мысли всех четверых снова завертелись вокруг убийства Вероники Турен, которое повлекло за собой смерть Жака, потому что он совершенно случайно находился в тот вечер в опустевшем здании и видел.

Что?

Кого?

Кристер понял, что произнес последнее слово вслух.

— Кто открыл дверь и впустил ее в ателье? Он видел это?

— Да, — устало проговорила Гунборг. — Но я не знаю, кто это был и когда это произошло. Жак не сказал мне, и я предпочла не знать этого. Он был единственным, кто знал — и его задушили. В половине десятого он еще был жив — я уходила домой, а он сказал, что посидит еще немного в ателье и постарается найти какой-нибудь выход. В крайнем случае, сказал он, всегда можно послать анонимное письмо в полицию.

— Целую неделю! — воскликнула вдруг Мария. — Целую неделю он ходил среди нас, зная, кто же убийца. Но как он смог… как он выдержал?

— Фрекен Меландер ошибается, — возразил Кристер. — До вчерашнего дня он не знал об этом. Вспомните, что в описании Ульфом его разговора с Жаком фигурируют два неизвестных нам человека — помимо Вероники Турен. Жак сказал открытым текстом, что он не знает, кто из этих двоих убийца. Он узнал это лишь незадолго до собственной смерти, и сейчас это начинает проясняться и для нас. Один из этих двоих, судя по всему, тот человек, который открыл ей дверь. Второй — Гунборг Юнг.

— Как комиссар пришел к такому выводу? — любезно спросила Гунборг.

— Жак доверился вам вчера вечером не потому, что ему нужен был совет, а потому, что надеялся, что вы тоже отплатите ему доверием. Он хотел узнать, что вы делали в ателье в тот вечер — ровно неделю назад. Ну, мы тоже хотели бы услышать это от вас. Что вы делали здесь — тогда?

— О нет, — горячо вмешался Хенрик, — даже если она и воткнула в Веронику ножницы, она не призналась бы. Ни Жаку… ни нам.

Кристер Вик игнорировал его реплику.

— Когда госпожа Юнг пришла сюда в тот вечер?

Их глаза вновь встретились, словно клинки скрестились в затяжной дуэли.

Не отводя взгляда, Гунборг ответила:

— Я пришла четверть девятого… или двадцать минут девятого. Я должна была дошить вечерний плащ из китайского шелка. Поработав с полчаса, я почувствовала жажду и пошла выпить стакан воды. С моего рабочего места в этой комнате кратчайший путь до туалета в холле — через комнату закройщицы. Я зажгла свет и увидела Веронику. Она лежала на столе. Это было… не самое приятное зрелище.

Она поморщилась при этом воспоминании, но тут же продолжила:

— Я выскочила в холл, чтобы вызвать врача и полицию, и я до смерти перепугалась, когда Ивонне начала колотить во входную дверь и кричать, как сумасшедшая. Она убила Веронику или нет, я поняла, что мое собственное положение… оставляет желать лучшего, я ведь никогда не питала особо нежных чувств к покойной. Я потеряла всякое желание звонить в полицию и пришла к выводу, что если не лезть в это дело, то и выбираться не придется. Десять минут десятого я тихонько выбралась из дома через чердак. Тогда Жак как раз сам собрался уходить и заметил, как я кралась в темноте — я не удивляюсь, что у него возникли самые черные подозрения, когда он на следующий день узнал о случившемся.

— И эти подозрения, — язвительно проговорил Хенрик, — улетучились после вашего вчерашнего разговора?

— Да. Я… я думаю, что да.

К величайшей досаде Хенрика Кристер был, кажется, удовлетворен этим, мягко говоря, бездоказательным объяснением.

— Скажите, госпожа Юнг, вы внимательно рассмотрели труп?