Незнакомец. Шелк и бархат - [66]

— У меня совершенно нет на это времени. Лучше пошли ко мне второй кадр, с которым ты флиртуешь.

— Второй кадр? — возмущенно переспросил Палле. — Я ни с кем ни флиртую при исполнении служебных обязанностей, а если ты имеешь в виду Марию, то она совсем не такой тип.

— А может быть, это ты не ее тип? — вставил Кристер. — Ей наверняка нравятся более основательные и серьезные молодые люди.

И снова он задался все тем же вопросом, когда она уселась напротив него за мраморным столом — почему она так невыносимо серьезна? Что-то гнетет ее, и дело тут не только в убийстве, потому что она была такая же или почти такая же бледная и вчера вечером и так же, казалось, сгибалась под непосильной тяжестью.

— Вы устали?

Его сочувствие привело к тому, что ее серые глаза затуманились от слез.

— Да… да-а, немного.

— К сожалению, мы вынуждены мучить вас бесконечными вопросами. Как вы догадывались, вы — наш главный свидетель.

Исключительно важны, например, все временные границы, которые вы можете обозначить. когда точно вы вышли из дома вчера вечером?

— Около восьми. Наверное, без пяти восемь.

— Вы случайно не заметили на улице серого «кадиллака» госпожи Турен, когда уходили?

Она молча покачала головой. Худые пальцы сжались на коленях.

— А когда вы вернулись? Тоща он должен был уже стоять здесь, возле ратуши.

Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами.

— Здесь? Прямо напротив подъезда?

— Нет, с другой стороны от ратуши.

— Это довольно далеко. И потом, было уже совсем темно. Разве она… — Мария вздрогнула, — разве она уже тоща была убита?

— Другой вариант мне представляется совершенно невероятным, — проговорил Кристер. — Это означало бы, что ее убили после вашего возвращения — и вы при этом ничего не слышали.

— Я думала об этом, — кивнула она. — Но ведь я закрыла дверь из холла в коридорчик, ведущий в кухню, и дверь в кухню, и дверь в мою комнату. Вполне возможно, что я ничего не услышала — через столько толстых стен. Если никто из них не звонил в дверь, потому что звонок трещит на всю квартиру…

В этот момент в холле раздался звонок, но Мария, у которой в этот момент возникла какая-то идея, не обратила на него никакого внимания. Она облизала губы и проговорила смущенно:

— А почему бы вам не спросить директора Турена? Ведь он наверняка знает, когда его жена уехала из дому… или он не знает?

— Это очень разумный совет, фрёкен Меландер, — рассеянно ответил Кристер, в то время как все его внимание было обращено на дверь, ведущую в холл. — Я обязательно ему последую…

Входите.

На пороге появился инспектор криминальной полиции Оскарссон. С гордой миной, словно мамаша, демонстрирующая своего отпрыска, он протолкнул вперед высокого мускулистого мужчину с гладкими пепельными волосами и резкими неправильными чертами лица. Если он в настоящий момент и был несколько бледен, то это было незаметно под коричневым северо-африканским загаром.

Директор Турен, новоявленный вдовец и мультимиллионер, наконец нашелся.

Глава восьмая

— Вот так, — начал Оскарссон, хотя уже рассказывал все это некоторое время назад по телефону. — Сижу я, значит, на даче там в Лидингё и плюю в потолок, и тут в ворота вкатывает на полном ходу его «феррари», и он сам собственной персоной вылезает из машины. И он не желает объяснить причину своего мистического исчезновения. Но в машине у него лежало два чемодана.

Хенрик Турен посмотрел на Кристера Вика. Цвет его глаз трудно было описать, они были светло-коричневые, как очень слабый чай, но с вкраплениями зеленого. Однако взгляд у него был твердый и уверенный, так же как и рукопожатие, и вообще он вел себя с той же скромной уверенностью в себе, как и во время их встречи накануне.

— Господин комиссар, как вы хорошо понимаете, я пребываю в некоторой растерянности. То, что я отказался отвечать на вопросы, объясняется единственно тем, что ваш усердный инспектор, в свою очередь, отказался дать мне какую бы то ни было информацию о том, что все это означает. Почему криминальная полиция врывается в нашу виллу? И почему меня так бесцеремонно забирают и увозят в полицейском автомобиле? Можно подумать, что я… что я арестован… Извините, фрёкен Меландер, что я не поздоровался с вами. Я так ужасно невежлив…

— Вовсе нет, — проговорила Мария. — Я ухожу.

— Нет-нет, оставайтесь, пожалуйста. Мне вы нисколько не мешаете.

Не дожидаясь приглашения, он опустился на диван возле мраморного столика. Кристер Вик сделал Оскарссону знак удалиться, а о Марии он, кажется, и вовсе забыл, и, поскольку она не решалась удалиться по собственной инициативе, то осталась сидеть, где сидела, хотя ей было очень не по себе.

Кристер откинулся в кресле, внимательно изучая художественную лепку на потолке и применил один из своих излюбленных методов — а именно, молчал.

Это естественным образом привело к тому результату, что директор Турен продолжал говорить:

— Речь идет о Веронике, моей жене, не так ли? Пока меня везли сюда, я всю дорогу думал, что мы едем в больницу или в полицейский участок. Я был совершенно уверен, что она врезалась или переехала кого-нибудь. Она уехала на нашей большой машине еще вчера вечером, а особо надежным водителем она никогда не была — она слишком бесцеремонна и слишком… слишком эгоцентрична. Но если бы она попала в автокатастрофу, меня, наверное, не доставили бы сюда, в «Ателье Асты». Так что же все-таки случилось?