Незнакомец. Шелк и бархат - [13]

— А дома? — настаивала я. — Они были тогда обжитыми и ухоженными или…?

— Не все. Тот домик у въезда в деревню, как и тот дальний, у самого леса, уже тогда пустовали. Но здесь хозяйствовали родители Манфреда Ульссона, а в том доме, где сейчас живешь ты, жили тогда Наполеон и Лаге Линдвалль.

— А в Черном Склоне?

Я и не думала, что эти серо-голубые глаза могут вдруг стать черными, как название хутора, которое я только что произнесла.

— Какого черта…?

Он отшатнулся от меня, топча несчастные ромашки. Когда он снова заговорил, было заметно, что он уже взял себя в руки.

— Послушай, Пак, я не хочу тебя обманывать, но, понимаешь, чертовски сложно объяснить тебе все это, когда ты вовсе… Господи, куда подевался Юнас?

Сперва я подумала, что это просто маневр, чтобы уйти от разговора. Но когда я увидела, что цветочный склон отвесно переходит в глубокую ложбину и заметила, что красный костюмчик Юнаса уже не виднеется на склоне и нище не слышен его смех, я благословила обостренную чувствительность Эрланда, который уловил опасность гораздо раньше, чем я. Выкрикнув что-то про родник, он помчался вниз в долину, а я заковыляла следом, спотыкаясь на каждом шагу.

когда я, наконец, догнала его, он стоял, переводя дыхание, с Юнасом на руках. Впереди, всего лишь в метре от них, блестела зеркальная гладь воды маленького, почти круглого, черно-коричневого пруда. Вода была чистой и прозрачной, однако в смолянисто-черной глубине невозможно было разглядеть дно.

Юнас извивался на руках у Эрланда и тянул ручонку с зажатыми в ней цветами к неподвижной воде.

— Пить! Ломашка хочет пить!

— Ромашка, — автоматически поправил Эрланд и вытер свободной рукой пот со лба.

— Ромашка хочет пить. Юнас тоже хочет пить.

— Эрланд, ч-что… что это такое? Пруд, или лесное озеро, или что?

— Это Холодный родник. Источник, который выходит глубоко из-под земли и который со временем образовал этот пруд.

— Он… он бездонный?

— Нет, конечно. Но берега очень крутые. Слишком крутые для такого карапуза.

Колени у меня дрожали, когда мы шли обратно к домам. «Спасибо» прозвучало бы в этой ситуации жалко и нелепо.

— Пойдем к нам, — предложила я. — Ты, кстати, завтракал?

Мы уже закончили завтрак и допивали кофе, сидя на лужайке перед домом, когда до нас донесся треск мотоцикла.

— Это Бьёрн-Эрик Ульссон, — сказала я небрежно и была поражена переменой, произошедшей в Эрланде. Только что он сидел, непринужденно болтая о птицах и растениях в разных частях Скандинавии, а теперь вдруг словно окаменел, напряженно вглядываясь в поворот дороги позади некрашеного сарая.

А затем события развивались стремительно.

К ограде двора подъехал синий лакированный мотоцикл Бьёрна-Эрика, остановился и сгрузил бидон с молоком. С мотоцикла слезла незнакомая девушка.

— Она… она совершенно не знала, как ей добраться сюда, так что я подвез ее, вот.

Он нервно провел рукой по волосам, покосился смущенно на стройную девушку, пробормотал «Ну, пока» и уже собирался снова завести свой мотоцикл, когда взгляд его упал на моего сотрапезника.

Юноша вдруг побледнел, так что лицо его стало почти зеленого цвета. Он мучительно сглотнул и прошептал:

— Эрланд! Я знал… я знал, что ты вернешься.

Внезапно он повалился на руль мотоцикла, повис на мгновение, словно тряпичная кукла, а затем с глухим ударом упал в траву. Он был в обмороке.

Девушка взвизгнула от испуга, Юнас с дрожащей нижней губой ухватился за меня, а Эрланд посмотрел на юношу, распростертого у его ног, и пробормотал:

— Кто бы мог подумать, что он уже такой взрослый! Да, прошло куда больше времени, чем я думал…

Поход в Черный Склон

Он повернулся на каблуке и исчез в кухне, и через секунду появился с ковшом холодной воды, который и опрокинул на голову Бьёрна-Эрика. Когда это дало ожидаемый эффект, и юноша начал приходить в себя, Эрланд сказал коротко и с сарказмом:

— Лучше я избавлю его от своего присутствия. Спасибо за завтрак.

С этими словами он удалился.

— Фу, черт! — воскликнула вновь прибывшая юная особа. — Какой жуткий тип. Кто это?

— Он… его зовут Эрланд, — простонал Бьёрн-Эрик. — Эрланд Хёк. И он…

Однако тут он вынужден был стиснуть зубы, чтобы побороть приступ дурноты, и мы больше ничего по этому поводу не услышали.

— Меня гораздо больше интересует, — сказала я, — кто вы и по какому делу приехали сюда в Змеиное Озеро?

— О, боже, разве я не сказала? — она вежливо протянула руку. — Нина Оман. Меня послала сюда Камилла.

— Камилла?

— Ну да. Она сочла, что кто-то должен составить компанию госпоже Буре, пока она слетает в Глиндебурн, чтобы спеть графиню в «Фигаро», потому что Лейла Генсер неожиданно охрипла, и когда она случайно повстречала меня на площади Норрмальм и я сказала, что мне не на что поехать в отпуск, она тут же дала мне деньги на билет и уговорила меня ехать сюда, и я, конечно, жутко обрадовалась, потому что мне никогда не случалось жить в настоящем лесу, а в городе сейчас такая духота, что просто невозможно, хотя госпожа Буре, может быть, и не в восторге от такой перспективы, потому что привыкла к другому обществу, хотя я обещаю помогать и быть полезной, и потом, всегда лучше быть вдвоем, чем одному, если что-нибудь вдруг случится, а с детьми я умею обращаться, так что я буду просто счастлива, если вы разрешите мне остаться…