Незнакомцы в поезде - [37]

Элис Леффингвелл, его мать, он и команда из четырех человек, двое из которых были пуэрториканцами, отправились на Гаити в середине января на паровой яхте «Белокурый принц», за которую Элис боролась всю осень и зиму со своим бывшим мужем. Поездка являлась праздничным мероприятием в честь ее третьего развода, и Элис пригласила мать с Бруно за несколько месяцев до поездки. Радость поездки вдохновила Бруно на то, чтобы в течение первых дней притворяться безразличным и уставшим от жизни, но никто этого не заметил. Женщины просыпались к полудню и всё остальное время сидели в каюте и болтали. Чтобы убедить себя в том, что ему нравится перспектива провести на яхте целый месяц в обществе этой старой перечницы Элис, Бруно убедил себя в том, что он до этого находился в состоянии жуткого напряжения, делая всё, чтобы полиция не напала на его следы, и теперь ему нужен отдых, чтобы на досуге поразмыслить над деталями того, как отделаться от отца. Еще он предположил, что чем больше времени проходит, тем вероятнее, что Гай изменит свою позицию.

На борту яхты он детально разработал два или три ключевых плана убийства отца, а остальные основывались на них и являлись просто вариациями. Он гордился своими планами. Один был с применением огнестрельного оружия в комнате отца, другой — ножа, он придумал два способа ухода с места убийства. Еще один план включал в себя применение огнестрельного или холодного оружия или удушение в гараже, куда отец каждый вечер в половине седьмого загонял свой автомобиль. Недостатком последнего плана было отсутствие темноты, но это компенсировалось относительной простотой. Составив на бумаге план, он каждый раз считал обязательным в целях безопасности разорвать его. Он всегда излагал планы в чертежах и всегда потом рвал их, и море от Бар-Харбора до самого южного из Виргинских островов было усеяно расчлененными семенами его идей, когда «Белокурый принц» обогнул мыс Мэйси на пути к Порт-о-Пренсу.

— Это королевский порт для моего «Принца»! — воскликнула Элис в затишье разговоров с Элси.

Бруно сидел стороне от них, в тени за углом надстройки. Он смял лист бумаги, на котором рисовал, и поднял голову. В левой четверти горизонта показалась в дымке узкая серая полоска земли. Гаити. После того как он увидел остров, он стал ему казаться еще дальше, чем до того, как он его увидел. Сейчас Бруно был все дальше и дальше от Гая. Он оторвал себя от кресла и подошел к поручню с левого борта. Они проведут несколько дней на Гаити, прежде чем двинутся дальше. Они пойдут дальше на юг. Бруно тихо стоял и смотрел, чувствуя, как неудовлетворенность обжигает его изнутри наподобие тропического солнца, обжигающего сзади его бледные ноги. Неожиданно он разорвал план и, раскрыв ладонь, пустил клочки бумаги по ветру.

Не менее важным, чем сами планы, было, конечно, найти человека для такой работы. Он сделал бы это и сам, если бы не Джерард, частный детектив отца. Тот расколет Бруно, какой бы план он ни придумал. К тому же Бруно хотел еще раз запустить свою схему немотивированного убийства. Мэтт Ливайн или Карлос? Недостаток в том, что он знает их. Да и опасно начинать переговоры, не будучи уверенным, что человек согласится.

Пока они были в Порт-о-Пренсе, с Бруно случилось происшествие, которое ему никогда не забыть: на второй день он свалился со сходни, возвращаясь на яхту.

Он отупел от влажности и жары, а ром усугубил положение, от него ему стало еще жарче. Он шел из отеля «Цитадель», чтобы на яхте взять вечерние туфли матери, и в районе порта зашел выпить виски со льдом. Один из пуэрториканских членов команды, которого Бруно невзлюбил с первого взгляда, находился в баре в стельку пьяный и шумел так, словно ему принадлежали и город, и «Белокурый принц», и остальная Латинская Америка. Он обзывал Бруно «белым болваном» и прочими словами. Бруно понять их не мог, но они вызывали смех окружающих. Бруно ушел из бара с достоинством, он слишком устал, чтобы лезть в драку, да и не хотелось, потому что пришлось бы заявлять об этом Элис, после чего пуэрториканца уволили бы и занесли в черный список. Через квартал пуэрториканец догнал Бруно и затеял с ним разговор. Потом, поднимаясь по сходне, Бруно пошатнулся, пытался схватиться за оградительный канат, но рухнул в грязную воду. Он не мог сказать, что это пуэрториканец толкнул его, потому что тот не толкал. Пуэрториканец и еще один моряк из команды со смехом выловили Бруно и оттащили на койку. Бруно сполз с койки, взял бутылку рома, выпил из нее, не разбавляя, затем упал на койку и заснул прямо в мокром нижнем белье.

Позже пришли мать и Элис, стали трясти его и разбудили.

— Что случилось? — начали он спрашивать хором, при этом хохоча так, что им было трудно говорить. — Что случилось, Чарли?

Их фигуры выглядели расплывчато, но смех он слышал явственно. Он убрал руки Элис с плеча. Говорить он не мог, но знал, что именно он хочет сказать. Что они делают в его каюте, если не принесли ему весточку от Гая?

— Что? От кого? — спросила мать.

— Уххдите… все! — рыкнул он.

— Ой, он не в себе, — горестно произнесла мать, и таким тоном, как говорят над постелью тяжелобольного. — Бедный мальчик. Бедный, бедный мальчик.