Нежный тиран - [28]

Гении всегда ассоциировались с тем или иным образом, говорил Бруно, никогда не будет другой такой Сильфиды, как Мари Тальони, или такого Умирающего лебедя, как Анна Павлова. Есть лишь бледные копии. Никто так не станцует Призрака розы, как Нижинский.

Бруно расхаживал по комнате, заложив руки за спину, и увлеченно рассказывал о богах и богинях балета.

— Мы подходим к Травилле, — объявил он. — «Полет Ласточки»… Ни одного лишнего движения, дети мои. Она становилась частью музыки и танцевала как луч света. Зрители понимали, что каждый шаг этой балерины — естественное продолжение биения ее сердца. В отличие от других великих прим Травилла танцевала не для целого мира — как нам это преподносят, — но лишь для одного человека, своего мужа. Но, порхая по сцене для него одного, она умудрялась затронуть за живое всех мужчин, проникать в душу каждой женщины.

— Вы знали ее? — полюбопытствовала одна из балерин.

— В последние годы жизни балерины, спустя много лет после того, как она оставила балет, — ответил Бруно. — Но я часто видел ее на сцене, когда был молодым. Мой отец работал дипломатом, и наша семья разъезжала по всему миру. Нередко нам доводилось пересекаться и с Травиллой.

В этот момент принесли дымящийся кофе и бутерброды с постной ветчиной. Заморив червячка, танцоры снова вспомнили о Травилле, и беседа возобновилась.

— Говорят, она была красива, — прозвучал мужской голос. — На картинах она выглядит скорее простоватой.

Картины не могут передать ее неуловимую привлекательность. — Бруно вытер губы большим платком, которым обычно промокал лоб и шею во время репетиций. — На сцене Травилла обладала странной, чарующей красотой. В меняющемся, сверкающем свете она превращалась в райскую птицу… На несколько часов она превращала реальность в волшебство, захватывавшее всю аудиторию.

Лаури с восхищением слушала лектора, так как Бруно, свободно изъясняющийся на всех европейских языках, сейчас повторял свои слова на английском. А потом он озвучил вопрос, заставивший ее подскочить на стуле.

— Может ли появиться вторая Травилла? — Он задумался, и, возможно, совершенно случайно его взгляд секунду задержался на Лаури.

— Я оптимист и верю в чудеса, иначе не занимался бы этим сумасшедшим и прекрасным делом, называющимся балетом, — многозначительно улыбнулся Бруно, в сотый раз взъерошив волосы. — А теперь, дети мои, дебаты закончены, пора за работу.

Лаури стала одной из четверки, танцевавшей в «Волшебном нефрите», так назывался новый балет Бруно о волшебной статуэтке, ожившей ночью перед аукционом. Красивый юноша хотел украсть ее и спрятался в этом помещении в надежде дождаться ночи.

Эта сцена всегда нравилась Лаури, и остаток утра принес ей огромное удовольствие. Ленч накрыли в обеденном салоне, а потом она отправилась в класс пантомимы, где прилежно трудилась до пяти часов. Девушка понимала, что в балете каждый жест осмыслен, и поэтому руки, глаза и тело танцора должны двигаться бесшумно и красноречиво.

Микаэль Лонца тоже изредка появлялся в этом классе, но в тот день он работал с Андреей над новой постановкой «Жизели», где танцевал партию Альберта.

Вся труппа хорошо знала, что Андрее не нравится партия Жизели, но она была примой, и Конча однажды по секрету рассказала Лаури, что эта особа скорее предпочтет всякий раз с отвращением выходить на сцену, чем позволит другой балерине занять ее место хоть на одно представление. Лидия цепляется за каждую главную роль, как пиявка за камень, и кто бы ни стал ее дублершей, бедняжка может весь вечер спокойно сидеть в гримерной, занимаясь, скажем, шитьем.

— Не понимаю, почему она так ненавидит эту партию? — Лаури и Конча сидели в кафе «Анцоло», наслаждаясь вкусом равиоли.

— Андрея тщеславна, как все красавицы, и знает, что никогда не станцует Жизель так, как Травилла. Наша прима ревнует к ее памяти, — ехидно бросила Конча.

Перекусив, Конча отправилась с товарками на новую выставку искусств; Лаури же не хотелось никуда идти, и девушка одна вернулась в палаццо. Оказавшись на площадке перед палаццо, она взглянула на башню, казавшуюся загадочной и неприступной, как и сам ее обитатель.

На этот раз за узкими окнами не было света. Высокий силуэт хозяина не вырисовывался на фоне звезд — сегодня он далеко, и башня в его отсутствие приобрела печальный, заброшенный вид.

Лаури подошла к ее стене из неотесанного камня и с замиранием сердца взглянула на дверь, почти незаметную издалека. Ей показалось, что она набрела на вход в тайное укрытие, и это лишь подстегнуло ее любопытство. Как выглядит орлиное гнездо Максима ди Корте, его кабинет, в котором он хранит великолепную библиотеку… и знаменитый портрет Травиллы?

Лаури коснулась ручки и попробовала повернуть… к ее восхищению, смешанному с испугом, она поддалась, и дверь открылась с жутковатым скрипом. Перед любопытной посетительницей предстала винтовая лестница, освещенная тусклыми лампами.

Сердце Лаури забилось сильнее… Желание подняться по этой лестнице было непреодолимо. Девушка прикинула, что до крепостных укреплений она доберется минут за пять. Она только взглянет сверху на город и сбежит вниз как тень, которой никогда там и не было.