Нежный гром - [21]

его ради нас, разбойников и негодяев. «Ибо не знавшего греха Он сделал для нас жертвою за грех, чтобы мы в Нем

сделались праведными пред Богом» (2 Кор. 5:21). Он не Своей смертью умер, а нашей. Не Своим грехом стал, а нашим.

Прекрасная иллюстрация жертвы Христа пришла мне на ум, пока я писал эту главу. Когда я сочинял два предыдущих

абзаца, мне позвонил один друг. Назовем его Кении. Вместе с семьей он только что вернулся из Диснейленда. «Я видел

такое, чего никогда не смогу забыть, — заявил он. — Хочу тебе рассказать».

Он и его семейство забрались в замок Золушки. Там уже было полно детей и родителей. Неожиданно вся малышня

бросилась в одном направлении. (Если бы это была лодка, она бы точно перевернулась и пошла ко дну.) В замок вошла

Золушка.

Золушка. Сказочная принцесса. Олицетворение невинности. Кении уверял, что актриса на эту роль была подобрана

просто превосходно. Эффектная девушка, отлично уложенные волосы, безупречной свежести кожа, лучезарная улыбка. Дети

доставали ей едва до пояса. И все хотели ее потрогать.

И тут Кении зачем-то взглянул в противоположную сторону. Площадка, которая была совсем недавно заполнена

детьми, теперь опустела. Но Кении заметил там одиноко стоящего мальчика лет семи-восьми. Точно определить его возраст

было затруднительно из-за физических дефектов тела. Очень маленький рост, лицо деформировано. Он стоял там и смотрел

на. все происходящее задумчиво спокойно, держа за руку старшего брата.

Знаешь, чего он хотел? Конечно же, он хотел быть вместе с другими детьми. Жаждал оказаться посреди ребячьей

толпы, тянущей свои ручонки к Золушке, выкрикивающей ее имя. Но ты же понимаешь его страх? Страх новой

отверженности. Страх перед новыми колкостями и насмешками.

Ты бы хотел, чтобы Золушка сама подошла к нему? Так ведь? И знаешь, что? Она так и сделала.

Она заметила этого паренька. И тут же направилась к нему. Вежливо, но настойчиво расчистила себе в толпе путь, быстро пересекла свободное пространство, присела, опустившись до уровня лица ребенка, и поцеловала его.

«Я просто подумал, что тебе понравится эта история», — сообщил мне Кении. Мне понравилась. Она напоминает мне

о Том, Кого мы с тобой только что изучали. Персонажей зовут по-разному, но сам-то сюжет тот же самый. В описанном моим

другом случае речь шла о принцессе из царства Диснея, а мы с вами говорили о Принце небес. Кении рассказал о мальчике в

сказочном замке, а я вам — о грабителе, распятом на кресте. В обоих случаях есть дар. В обоих случаях есть любовь. В

обоих случаях тот, кто любит, совершает поступок, а не просто сыплет словами.

Но Иисус сделал для нас больше, чем Золушка. Гораздо больше.

От Золушки пареньку достался лишь поцелуй. Потом она встала и ушла, а вместе с ней ушла и вся ее красота. Мальчик

по-прежнему был обезображен. А что если бы Золушка сделала то же, что Иисус? Взяла бы на себя уродство ребенка? А ему

отдала свою красоту?

Именно это совершил Иисус.

Но Он взял на Себя наши немощи и понес наши болезни; а мы думали, что Он был поражаем, наказуем и

уничижен Богом. Но Он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши; наказание мира нашего было

на Нем, и ранами Его мы исцелились (Ис. 53:4,5).

Не ошибись.

Иисус подарил нам больше, чем поцелуй. Он отдал нам Свою красоту.

Он не просто оплатил адвоката. Он взял на Себя нашу вину. Он не просто провел с нами время. Он отдал Себя за наши

грехи.

14. Глашатай плохих вестей

Бог непоколебимой веры

Иисус, взяв хлебы и воздав благодарение, роздал ученикам,

а ученики возлежавшим, также и рыбы сколько кто хотел.

Иоанна 6:11

Мне совсем не понравился проповедник, рядом с которым я оказался в самолете. Знаю, знаю, я должен любить всех

людей, но этот парень...

Ну, начнем с того, что он занял место рядом со мной. Я-то надеялся, что оно останется свободным. Но самолет был

полон людей. Дело было днем в воскресенье, и я чувствовал себя уставшим после проведенного мной утреннего служения.

А уже вечером мне предстояло проповедовать в Атланте, поэтому в полете я собирался вздремнуть.

Но у этого парня были совсем другие планы. Хотя в билете у него значилось другое место, он сел рядом со мной, потому что оно было ближе к выходу. А усевшись, он занял собой каждый миллиметр окружающего пространства. Уж

простите меня, но я очень серьезен в том, что касается территориальной неприкосновенности подлокотников сидений. Мой

сосед предъявил претензии на ручку моего кресла и никак не хотел сдавать позиции.

Поняв, что уснуть не удастся, я решил, что просмотрю свои записи для предстоящего вечернего служения. Поэтому я

вытащил свою Библию.

«Что изучаем, дружище?»

Я ему объяснил, но он, казалось, не слышал.

«Церковь выглядит абсолютно потерянной, — заявил он. — Полный инсульт и паралич».

Выяснилось, что он евангелист. Каждую неделю проповедует в новой церкви. «Мне приходится будить их, — рычал

мой новый знакомый. — Христиане спят. Совсем не молятся. Не любят друг друга. Не заботятся друг о друге».

Здесь он включил свою привычную проповедническую интонацию и начал перечислять все церковные горести и

недостатки. «Слишком ленивые... слишком богатые... совершенно испорченные... разжиревшие...»