Нежный человек - [14]

– Чем, тетя?

– После всего, что я сделала для вашей и нашей родни, которую я буквально, а это было нелегко, спасла от голода в войну и после, я имею право хотя бы на простое сочувствие и глубокое понимание со стороны детей тех, кого я спасла. Как ты думаешь?

– Имеете, тетя Лариса. Я столько о вас наслышалась, что мне боязно было заходить к вам; я боялась вас, так я вас любила заочно.

В тот вечер Лариса Аполлоновна долго беседовала с Марией. Говорила в основном тетя, стараясь показать себя в глазах племянницы человеком значительным, оказавшим влияние на судьбы всех родственников и, даже больше того, – людей вообще, которые в бесконечном долгу у нее, и только невоспитанность, неблагодарность многих из них заставляет кое-кого забыть ее продукты, деньги, доброту и бескорыстие. Если Мария говорила, что брат ее, Дмитрий, институт закончил, то тетушка Лариса тут же восклицала:

– Знаю, милочка, знаю, руку я приложила, сделала все, что в моих силах.

Со слов Ларисы Аполлоновны выходило, что все хорошее, сделанное людьми, далекими или близкими, – дело ее рук, а плохое – это по причине, что не послушали вовремя ее предупреждений. Лариса Аполлоновна говорила сухим, резковатым голосом, словно даже немного сердилась на то, что ее, спасительницу и благотворительницу, могут не понять, как не понимают многие, и жизнь ее, полная ярких, удивительно кропотливых подвигов, заслуживает лучшего вознаграждения.

– Милочка, я ничего не хочу на этом свете, хочу только одного: чтобы человек меня понимал – это для меня будет такая награда, такая награда, что лучше и не надо, – со слезами на глазах произнесла Лариса Аполлоновна, посадила к себе на коленки Мики и страстно ее поцеловала. – А я нахожу понимание только среди одного достойного существа – собаки! Машенька, ты первый человек во всем мире, который меня понимает.

– Что вы, тетя Лариса.

– Во-первых, не зови меня тетей Ларисой, я не люблю это слово – тетя, зови попроще – Ларисой Аполлоновной. Во-вторых, если будешь меня понимать, поделюсь с тобой опытом, и я тебя выдам замуж за такого жениха, что квартиру, автомобиль и дачу, все удобства, Которые тебе и не снились, получишь сразу, – серьезно проговорила Лариса Аполлоновна, с легкостью привставая, и в тот именно момент, как привстала, ухватилась за спинку, ойкнула. – Ох! Боль меня тревожит в спинушке моей. Потри мне спинушку мою, дорогуша, а то я совсем окоченею.

– Тетя Лариса, миленькая, мне не надо от вас ничего, и я так вам за все благодарна, – проговорила растроганно племянница, которой вдруг стало невыносимо жаль заплаканную тетю, чья жизнь, несмотря на внешний блеск и благополучие, действительно, как ей показалось, не удалась.

В спальне тетя легла на кровать, а Мария принялась натирать ей спину, и, пока она это делала, с той стороны дверей спальни, словно предчувствуя какую-то беду, лаяла собака.

– Вот видишь, – сказала кряхтевшая Лариса Аполлоновна, и в ее голосе прозвучала нотка удовлетворения собакой. – Думает, что ты со мною плохое творишь. Умная, всем бы людям ее ум. Если б у меня был такой верный человек, я бы его озолотила, все отдала, лишь бы иметь и располагать его дружбой. Отдала бы золотые и брильянтовые кольца. Главное в жизни, милочка, – преданность.

Лариса Аполлоновна прервала свою речь, услышав звонок, во всю прыть побежала отворять. Все двери в квартире имели одну особенность – были вооружены глазками, даже дверь в ванную. Уж тут Лариса Аполлоновна не поскупилась, потому что глазков приходилось ставить девять. Даже в кладовке имела скрытный глазок, который сразу и не заметишь. Лариса Аполлоновна «проблему глазка» решила комплексно, научно обосновав место для каждого, с таким расчетом, чтобы, наблюдая в него, можно было обозревать довольно большое пространство, а лучше всего – всю комнату, а в случае открытой, например, двери из спальни видеть и гостиную. Система глазков – своего рода оборонная линия Ларисы Аполлоновны, ставившей перед собою цель «сберечь накопленное тяжким трудом» имущество. Мария посмотрела в глазок из спальни в тот момент, когда в гостиную входила Ирина с высоким, худощавым парнем. Парень не дождался приглашения и тут же сел в кресло. Ирина что-то ему сказала, и они ушли в ее комнату.

Тетя Лариса вернулась в спальню расстроенной и всплеснула руками:

– Опять новый! Каждый третий день – новый субъект! Скажи, что мне делать? Дочь меня совсем не слушается, вышла из повиновения еще в шестом классе. Каюсь, говорит, а остановиться ни на ком не могу. Милочка, что же будет дальше? Наш замечательный мир, когда я начинаю думать, рушится, уходит из-под моих ног. Как же так? Один – хам, другой – грубиян, третий – циник просто, а все вместе, которые ходят к ней, – страшные люди, которым нужна квартира, и не больше. Она говорит – это последний; он – кандидат наук. Да он просто кандидат дурацких наук!

В дверях появилась Ирина и, когда мать стала изливать ей свои воззрения на нового кандидата, сказала:

– Перестань впадать в истерику, поставь лучше чай, завари покрепче цейлонский.

– Матери нельзя слова сказать, – обиделась Лариса Аполлоновна.