Нежный бар. История взросления, преодоления и любви - [42]

Не способствовало моей популярности и то, что у нас с мамой не было денег на одежду, а я вдруг начал расти. Рубашки трещали на мне по швам, а брюки превращались в шорты. «Бермуды», – называли их дети, тыча в меня пальцем. Эй, Ной-рингер, у нас что, потоп? Опять ассоциации с чертовой водой!

Но больше всего проблем возникало из-за моего имени. Джей Ар Мёрингер – как тут не смеяться! «Что, Джей Ар, – говорили дети, – твоя мамаша смогла себе позволить только две буквы?» Мою фамилию, Мёрингер, они спрягали, словно глагол на уроках испанского. Гомо-рингер. Джеронимо-рингер. Экономо-рингер. Проходимо-рингер. Каждое прозвище становилось поводом для новой драки, но самая кровавая случилась, когда один мальчишка назвал меня «Джуниор».

После школы я торопился домой, в нашу последнюю квартиру, которую мама сняла, пока я гостил в Манхассете. Она была дешевая – 125 долларов в месяц, – потому что находилась на берегу канала, в котором громко шумел бурный поток, отделявшийся от Солт-ривер. Я ложился на наш арендованный диван, прикладывал к синякам лед и ждал, пока мама вернется домой. Домашних заданий я никогда не делал. Если на меня нападал писательский зуд, я садился поработать над своим незаконченным романом про мальчика, похищенного кукушками-мутантами, которые держат его внутри гигантского кактуса. Но в основном я смотрел по телевизору повтор «Адама-12» и думал о том, что превращаюсь в человека, которого не знаю и которым никак не рассчитывал стать. Я сознавал, что меня несет на острые скалы, и порой единственным препятствием между мной и неминуемой катастрофой оставался Джедд.

Джедд и Шерил крутили роман, когда она жила в Аризоне и училась в старшей школе, и с ее отъездом назад в Манхассет сердце его было разбито. Они по-прежнему переписывались и разговаривали по телефону, и Джедд собирался сразу по окончании университета Аризоны переехать на восток и жениться на ней. Пока же ему приходилось довольствоваться мной, ее ближайшим родственником, поэтому он частенько заглядывал к нам, чтобы о ней поговорить.

Я считал Джедда самым крутым парнем на свете. Он ездил на «MG» с откидным верхом, ярко-оранжевого цвета, с коричневыми кожаными сиденьями и деревянным набалдашником на ручке переключения передач, которую сжимал рукой с золотым кольцом-печаткой. Формой «MG» напоминал доску для серфинга и размеров был почти таких же, поэтому когда Джедд пролетал по улице, создавалось впечатление, что он парит на серфе над пустыней. Он был худой, язвительный, настырный и курил «Мальборо-Ред», как дядя Чарли. Крепко держа сигарету между указательным и средним пальцами, он, по примеру Черчилля, каждый раз после затяжки рисовал в воздухе знак V. У него было терпение рептилии, которое он поддерживал с помощью постоянных вливаний пива «Курз» и особого комплекса упражнений на растяжку. Сидя перед телевизором, Джедд дергал по очереди каждый палец, пока не щелкнет сустав, а потом начинал крутить головой, так что хрустела шея. После этого ритуала все его тело расслаблялось, словно он выпустил внутреннее напряжение.

Мальчишкой Джедд ездил с отцом на традиционные загородные вылазки с палатками, охотой и рыбалкой и, видимо, заметил, с каким восторгом я слушаю рассказы об их приключениях, потому что однажды предложил мне выбраться вместе на природу.

– С кем? – спросил я.

– Вдвоем, только я и ты. Ты же все время жалуешься, как тебе не хватает смены времен года, листопадов и прочей ерунды. Давай в эти выходные рванем на север, и я покажу тебе снег.

Когда Джедд рассказал об этих планах моей маме, она засыпала его вопросами, от которых мне захотелось спрятаться под наш арендованный диван. Насколько холодно там будет? Может, Джей Ару надо взять с собой варежки?

– Варежки? – вскричал я.

Мама замолчала с покаянным выражением на лице.

– Звучит здорово, – сказала она. – Привези мне оттуда снежок.

Мы выехали спозаранку, на пикапе, который Джедд одолжил у отца, потому что «MG» никак не мог вместить всю нашу амуницию и переносной холодильник с едой. Примерно через час пути пустыня сменилась холмами. Воздух стал прохладным. По сторонам дороги замелькали пятна снега, а потом целые заснеженные поля. Джедд поставил кассету Билли Джоэла, голос которого напоминал ему о Нью-Йорке, а Нью-Йорк, в свою очередь, о Шерил, отчего глаза у него стали как у коровы.

– Эх, брат, – сказал я, – все вокруг меня влюбленыыыы!

Джедд похлопал меня по плечу.

– Ты тоже по ней скучаешь, – ответил он. – И по Макгроу. По ним по всем. Так ведь?

Он принялся расспрашивать о Манхассете – его вторая любимая тема после Шерил. Я рассказал историю, которую слышал на Гилго: как Бобо явился на работу в купальном халате на голое тело и так обслуживал клиентов. Кто-то оскорбился, завязалась драка, и Твоюжмать швырнули в витрину заправки «Мобил». Наверное, на лице у меня было ностальгическое выражение, когда я описывал эту сцену, потому что Джедд сказал:

– Время пролетит быстро, ты и не заметишь. Очень скоро все мы будем в Манхассете и закатим вечеринку в честь воссоединения. В «Диккенсе».

– К тому времени он будет называться «Публиканы», – заметил я. – Стив хочет провести реновацию. Тебе понравится. Это лучший бар в мире.