Нежность. Том 1 - [47]

— Не хочу казаться навязчивым, — Юнгс наклонился и прошептал мне в самое ухо, — Но у тебя есть я. Прикажи мне, и я навсегда останусь с тобой, подле твоих королевских ног. Я клянусь тебе не просто в вечной преданности, но и в любви…

— Юнгс, замолчи. Я выбрал Тау. Ты мне не ровня, ты мой слуга.

— Пускай! Но я забочусь о тебе, и меня волнуешь ты, а не твоя сестра… Мне нужен только ты и никто другой. А Тау… сам знаешь, как к тебе относится…

— Прошу, ни слова! — я сжался в комок.

— Прости… — Юнгс заключил меня в свои жаркие объятия, — Больше никогда… Не расстраивайся. Верный пес Дерфи навсегда с тобой, я буду вечно рядом. Обещаю!

— Какой же ты обманщик…

Связь

Мы играем с Тау в шахматы, обдуваемые ветром из открытого окна и сладостным дымом конопляного кальяна, который я по обыкновению курю.

Неожиданно тишина начинает нагнетаться тяжестью и звенеть тревогой в ушах. Я отстраняюсь от партии и смотрю на свое кольцо, потемневшее напряженной зеленью.

— Касандер, что такое? — механически спрашивает Тау.

Ну, хоть по имени назвал… Радует. За последние две недели он окончательно превратился в пустого голема, бегающего за мной, как за Евой. Просветления теперь очень редки. А мне больно видеть его страдания. Я не знаю, как ему помочь и не нанести ущерба себе и Архатею. Иногда магия бессильна.

— С нами связываются… — отвечаю я.

— Кто?

— Эфийцы, наверное, хотят просить перемирия…

— Вряд ли, — Тау всегда оживает при разговорах о войне, — Сейчас им удалось отбить Белую Твердь. Нелогично распинаться.

— Да, ты прав.

— Поговоришь?

— Наверное.

Я снижаю сопротивление кольца и из метанового облака, вырвавшегося с глубин камня, начинает складываться картинка замка Биа-Хатерии.

— Владыка Людвиг, — я надменно улыбаюсь.

Мой враг выглядит подавлено и устало.

— Касандер Милиотар, — сквозь зубы шепчет он.

— Что вам надо? — говорю я, касаясь кольцом своих губ, искусанных Тау.

— Поговорить, — раздается голос Сигизмунда. Старший отпрыск тоже недалеко.

Я усмехаюсь.

— О чем?

— В тебе есть хоть капля чести?

Достаточно прямо.

— Вроде того, — пожимаю плечами.

— Тогда отпусти Тау, хватит его мучить! — как бы приказывает старик Людвиг, но в его голосе скорее мольба.

— Я его не держу, да Тау? — бросаю взгляд на своего любовника.

Он механически кивает головой.

— Вот видите Владыка…

— Ложь! Ублюдок! — не сдерживается Сигизмунд.

— Традиционные оскорбления, — комментирую я.

— Касандер, послушай, — куда более вежливо продолжает старик, — У тебя нет детей, и ты не знаешь, что значит потерять чадо… Но пойми меня, если в тебе есть что-то человеческое, это не соизмеримо с любым горем. Я не хочу лишиться еще одного сына. Войди в мое положение и верни Тау…

— А что я получу?

— Плантагенет, — шепчет Людвиг.

— Отец! — Сигизмунд ошарашен.

Даже так…

— Нет, — зло отвечаю я. — Моя армия под началом Тау непобедима, я сам без ваших подачек завоюю себе эти земли. Людвиг… Мучайся, я хочу, чтобы ты корчился от боли и страданий за все, что сделал Архатею! За все слова, произнесенные в адрес моей семьи!

— Ты не человек… — бросает мне Людвиг, и переводит глаза на Тау. — Сынок, очнись! Что с тобой стало? Карл мертв… Проклятый колдун заставил тебя убить родного брата. Сын, вернись!

Он совсем забыл о королевской выдержке.

Ухмыляюсь.

Мне жаль его, но разве я могу вернуть Тау?!.. Это выше моих сил. Я слишком привязан к сыну Эф. И я не могу сопротивляться своей страсти. Придется быть жестоким по отношению к жалкому старику, но у меня нет выбора… Не могу ради милосердия кидаться интересами подвластной территории. К тому же они со мной никогда не церемонились. Даже сейчас в их головах лишь черная ненависть и злоба. Они просят, а сами проклинают меня в душе.

— Папа… — срывается с безвольных губ Тау.

Он словно оживает на секунду. Цепи натягиваются, заставляя меня издать возглас боли. Но я мысленно притягиваю Тау к себе, он снова на поводке заклятия.

— Бесполезно, — зло произношу я, — Тау теперь принадлежит Архатею.

— Или тебе, грязный извращенец?! Для тебя ведь не существует законов морали, ты готов играть на самом святом. Ведь так ты поступил и со мной недавно, подсунув шпиона! Да? — орет Сигизмунд. Я вспыхиваю. Каких еще шпионы? Несправедлив. Он даже не знает и половины моей грусти…

Если бы этот жалкий пес видел, как я страдаю!

Тварь.

Я злюсь, и мои глаза полыхают огнем зеленого дракона.

— Сигизмунд, — отвечаю я, — Уйми себя, а то пропущу Тау вдоль строя. Это в моей власти!

Я естественно вру. Никогда себе не позволю по отношению к любимому Тау подобной мерзости, но Сигизмунд задет. Он вскакивает и извергает в мой адрес немыслимые ругательства.

Я заливаюсь хохотом.

— Папа, — так же пусто отзывается Тау, — я люблю Еву… — его взгляд прикован к моей персоне.

Меня бросает в холодный пот, и я замираю с открытым ртом, еще хранящего следы бурного веселья.

— Тау, бедный мой сын, — стенает Людвиг.

— Ева любит меня…

— Привет от моей сестры, — вступаю я, краснея как рак.

— Твоей сестры? — язвительно протягивает Сигизмунд, — Той, что пишет письма дворянам, где повествует о сумашествии ее брат, пьяного от вседозволенности? Прекрати разыгрывать ваш союз. Твоя сестра активно тебя не поддерживает. Думаешь, слухи не ползут? Уже все знают, что ты пленил Тау в свое развратное рабство! Не прикидывайся! Вся армия была свидетельницей твоей непристойности!