Нежность. Том 1 - [10]

— А кто это?

— Дерфи?

— Да.

— Дурак и выскочка. А еще с самого детства шавка Касандера… но он победил меня на детском турнире магов и его, а не меня, взяли в академию магии.

— Хотела бы быть сейчас боевым магом Миллиотар? Слугой? — строго осведомился Сигизмунд.

— Не ревнуй меня к прошлому… Я хочу быть только с тобой, мой великий хромец, — Сабита впилась взглядом в лицо принца, заставляя его сходить с ума от страсти.

— Тогда к чему все эти воспоминания, Сабита.

— Они часть меня. Мы неразрывны, и ты бы не приходил сюда почти каждый день украдкой, если б не любил меня такую, какая я есть.

Девушка усмехнулась с победоносной лукавостью.

— Ах, ты ведьма! — рассмеялся Сигизмунд, притягивая Сабиту к себе.

— Да, я ведьма… Злая, нехорошая ведьма! — она изогнулась и с кошачьей грацией запрыгнула на колени принца, — А тебя не смущает любовь к архатейке? Запретная и постыдная любовь к вражеской девке? А может, я шпионка и пудрю тебе мозги?

— Нет, меня это заводит, — отозвался Сигизмунд, уже лаская грудь девушки.

— А ведь твой отче расстроится, если узнает о нашей порочной связи…

— Если он узнает, мне… — принц сбился, так же как и его дыхание.

— Капец, тебе, — рассмеялась Сабита, попутно стягивая с мужчины одежду.

— Точно. Знаешь, — Сигизмунд на миг стал серьезным, его глаза скользнули по недоразвитой ноге, — А тебя не смущает мое уродство?

— Оно меня заводит, — прошептала Сабита, нагибаясь к самому уху принца.

Этого он уже не выдержал. Сковав изворотливое тело искусительницы объятиями воина, Сигизмунд повалил Сабиту на красный шелк постели. Она поспешила ответить влажным поцелуем жадной страсти. Любовники сплелись в неистовом танце наслаждения.

Ева

Ева… Где ты?

Я посмотрел с балкона, кругом расстилался сплошной метан. Сам черт глаза сломает, а включать зрение дракона я не хотел. Все же сильное колдовство неминуемо губит хозяина. По пустякам я не рискую.

Пришлось доставать хрустальный шар.

— Ева, — прошептал я имя любимой сестры, столь далекой и родной.

Я скучал по ней, но Ева, из-за врожденной болезни сердца, не могла выносить метановые низины королевского дворца, и поэтому была вынуждена покинуть меня в южном направлении склонов Архатея. Хотя в ее решении основную роль сыграла отнюдь не болезнь…

Хрусталь качнулся в сумраке комнаты.

Я стал различать милое лицо сестренки, единственной женщины, с которой у меня могло что-либо получиться.

— Касандер, — ласково произнесла Ева, искренне улыбаясь, — Я так рада. Ты давно не вызывал меня.

— Вызывал недавно, — напомнил я, тоже улыбаясь, — Тебя не было, ты собирала какую-то ерунду на склонах под колпаком невидимкой.

— Сбор от горячки, а вовсе не ерунду… — Ева насупилась. Ей шло. Она становилась такой миленький и серьезной девочкой. В сердце екнуло.

Мы были очень похожи, почти одно лицо. Те же точеные черты, такие же большие глаза только другого оттенка. Ее мутный свет темного изумруда, насыщенного тенью травянистых болот против моего яркого изумрудного взгляда.

— Ты совсем забыла своего брата, — тихо прошептал я.

— Нет, Касандер, я помню. Разве я могу забыть старшего братика!

— Да, по всей видимости. Где ты?

— Еду к тебе на прием, я получила приглашение. Ты молодец, что решил начать переговоры.

— Я молодец…

— Они точно будут?

— Да, я никогда не ошибаюсь. Мое предчувствие меня не обманет. Не будь я уверен, что они заявятся, не созвал бы всю архатейскую знать.

— Мне прямо не терпится увидеть в Архатее наследников Людвига Биа-Хатерии.

— Только поэтому, ты следуешь сюда?

— Нет! — слишком явно врет она.

— Так и знал, — я обижен и расстроен.

— Касандер, не начинай, ты уже взрослый, чтобы ревновать меня…

Как же! Я всегда ревновал Еву ко всем, она — мое последнее напоминание о маме, и единственный родной человек в целом мире. Ради нее я готов на все. Как жаль, что Ева не платит мне взаимностью. Для нее я навсегда останусь лишь братом, и на это есть масса причин. Выдыхаю слова ревности:

— А я ревную, Ева, ты ведь знаешь, ты единственная женщина, способная устроить меня. Я хотел бы жениться на тебе.

Мечтательно жмурю глаза.

— Братик, ты же помнишь, я не могу. Я против пещерной традиции нашего рода!

— Ну, почему именно ты?! Бабушки, прабабушки никто не возражал. Вообще… Мама не была противницей брака с отцом. И вот, родились мы!

— Мама умерла от сердца. Я не хочу повторить ее судьбу и не хочу обрекать на это моих детей!

Ева сердится. Мы столько раз обсуждали наши отношения, спорили и ссорились, что она уже устала объяснять мне одно и тоже.

— Я мог бы обрюхатить служанку или дворянку какую-то, она бы родила нам ребенка, и мы бы признали его своим.

— И это говорит борец за чистоту фамилии?!

Бесполезный спор.

— Я Король и мне можно все.

— Только не заставляй меня насильно, ладно?! Касандер, я люблю тебя, но только как брата. Ты меня не привлекаешь… — Ева смущенно сбивается.

— Как мужчина, — заканчиваю я, — Ясно. Я бы никогда… Ладно. Ева, просто приезжай скорее. Я хочу тебя обнять.

— Хорошо, — Ева нежно улыбается, и я выпускаю нить нашего визуального контакта, картинка медленно тает.

Жаль, Ева меня не любит.

Даже как брат я вызываю у нее лишь жалость. Глупенькая, щадит мои нервы, не говоря истинных причин своего отказа, но она совсем забыла, я прекрасно читаю мысли. Я ей не нравлюсь, а когда начинаю свои настойчивые приставания с вопросом замужества, вызываю еще и отвращение. Ей дико думать об инцесте, а я не отец… Я не хочу делать ей больно, заставляя покориться моей воле.