Нежная агрессия паутины - [9]

II

Утро меланхолически собачилось с ветром.

Лиза спешила в больницу. Надменная, неумолимая, стремительная, не терпящая катастроф. Любопытно, как уживаются в ней жесткость и притягательность?!

Лизе надоели материнские выкрутасы. Доктор оказался прав: Блистательно! Блистательно! — шептала мать, отказываясь вторую неделю открыть глаза.

— Люся пугает меня, — паниковал доктор, — персонал в шоке!

Распространенное в его практике заболевание, на этот раз протекало неопределенно и непредсказуемо. Пациентка не возвращалась к реальности; испытанные препараты не помогали. Впервые доктор всерьез задумался о консилиуме, хотя и боялся полного дефолта.

Была и еще одна причина торопиться: доктор не на шутку увлекся грезами больной. Целые сутки проводил около ее постели, слушая волнующие описания: "…в диком влажном воздухе поймать следы твоих синих рук, пригубить…"

И против воли хватал ее руку и благодарно прижимал к сердцу.

— Послушай, что я тебе скажу, — обращалась она к неведомому, — вот как это было: в центре, полнозвучно разливаясь, сидел толстый гармонист. Вокруг толпились бабы, нестройно подпевали и приплясывали в такт. Все были в подпитии и в ожидании. Через несколько минут из-за деревьев показалась худая томная женщина. — Ждете? — не поздоровалась даже, — Кликала с балкона кошек. Напрасно! Все в сборе? — Гармонь заглохла. Бабы тоже затихли. — Пляшете? — согнала гармониста, устроилась сама, — рассказывайте! — Мария, Солониха влюбилась в своего племянника, — начала одна, — выслеживает его, вынюхивает, с лица спала, посинела, просто ужас. — Хорошее начало, — Мария достала из сумочки бутерброд и проглотила его…. Так и познакомились…

— Кто такая Мария? — всколыхнулся доктор.

— Ты словно не живешь вовсе, кто?! Его мать! — удивилась и легонько засмеялась Люся.

— Кого его? — пуще прежнего заволновался доктор.

Люся недовольно нахмурилась.

— Его! Его! Его самого!

— Ты ничего не путаешь? — держась знакомых ориентиров, поинтересовался доктор, но Люся уже крепко спала.

Накануне вечером заговорила о каком-то путешествии.

— Что ни говори, все было продумано еще на берегу; ясно, добром это не закончится. А команда?! Все до единого воры, включая капитана. Надеюсь, вы понимаете, как я была напугана! Учтите мое положение — ведь я девица!

Доктор прикусил язык.

— Маршрут держался в тайне, никто не знал, куда и зачем плывем… Вам знаком хотя бы один из двенадцати ключей мудрости? Так вот, в нашем случае кто-то выбросил все ключи за борт, только мы отчалили. Судно без толку крутилось в разных направлениях…

Понятно — рассказ не из легких. Доктор, более не полагаясь на себя, вызвал Лизу. Она влетела в палату в тот момент, когда Люся заерзала на подушках, устраиваясь поудобнее, швырнула пальто и присела рядом с доктором. В комнате темно: окна зашторены черным.

— А ты-то зачем здесь? — спросила Люся, узнав дочь каким то неизвестным чувством.

— Тебя послушать пришла.

— Делать тебе нечего, занять себя не умеешь, вот и шляешься, — но тут же, забыв обо всем, продолжила.

— На седьмой день команда приуныла: солнце нещадно палило, не спасала вечерняя мгла — мы были в плену горячих воздушных течений. Капитан приказал завесить иллюминаторы черным. Я изнывала в каюте, стараясь, по возможности, не думать о плохом…

— Вряд ли вы знаете, — она вскочила на подушках, — что такое неизбежность зла?! Неизбежное зло! С этим я жила; об этом были все мои мысли…

Доктор с Лизой переглянулись.

— …Как-то под вечер, не выдержав одиночества, я вышла на палубу: тягучая вязкая синь, марево, жар, будто кто-то раздувал меха гигантского горна; птицы сгорали в воздухе — вся палуба усеяна их обугленными скелетами.

Я прислонилась к корме и безнадежно рассматривала горизонт.

Появился капитан: вопреки всему веселый и беззаботный, раскидал в стороны птичьи скелеты, пристроился рядом: голый по пояс, шорты, теннисные туфли…

— Куда мы плывем? — осторожно спросила я.

— Наша цель — гнойный и влажный остров, О! — наивно обрадовался он, — мог ли я представить, что доберусь до него в такой теплой компании? Смотри, — кивнул на воду. Я глянула и отшатнулась: резкие и напряженные плавники акул бороздили море в двух шагах от нашего судна…

— Кто ты? Что тебе надо? — закричала я в ужасе.

Капитан больно сжал мое запястье.

— Заткнись! Баба на корабле — несчастье!…

— Я не баба, — завопила я, пытаясь вырваться.

— Тем хуже! — он яростно ударил меня по лицу…

Доктор быстро писал в блокнот. Мать, засыпая, шептала еще. Лиза забеспокоилась, поглядывая на часы; доктор перехватил ее взгляд, и они бесшумно вышли.

— Где твой отец?

Он спешил выпроводить Лизу и дослушать рассказ.

— Вам-то что? Не знаю, — резанула Лиза.

Вдруг повалил снег. На больничный двор сели черные вороны. Все кончено, откуда здесь утешительные прогнозы?! — злилась на мать Лиза. — А доктор?! Влюбился что ли? Сидит придурком — сказки записывает! За воротами снег обернулся моросящим дождем.

Сегодняшний день — особенный. Лиза проснулась на рассвете. Глухая незнакомая тяжесть в животе; лежала, теребя одеяло, слушала: Коля сопит на соседней кровати, дрыгается во сне, за стеной скрипит пружинами диван, кряхтит бабка, переваливается с боку на бок, хлопает на ветру кухонная форточка…