Нежелательные элементы - [6]

— Вот уж никак не ожидал, что снова буду здесь, — сказал он.

Никто из белых ничего на это не сказал.

Зажглась кнопка лифта, и прозвенел звонок. Стальные дверцы с лязгом раздвинулись. Профессор Глив рванулся вперед, поставил ногу, чтоб они не закрылись.

— Джентльмены! — воззвал он, обращаясь к стоявшим у лифта. — Прошу вас, джентльмены…

Они всей группой двинулись к лифту, но у дверей замешкались, вежливо пропуская друг друга; Деон не выдержал и, решительно подтолкнув Филиппа, заставил его первым войти в лифт. Глив так и расплылся от удовольствия, благодушно кивая направо и налево, он вошел последним и прижался в уголок — подальше от панели с кнопками.

— Четвертый этаж, — весело возвестил Робби и кулаком надавил на кнопку. — Пиявки и водные процедуры!

Ему ответили принужденным смешком. На четвертом этаже размещались отделения гематологии и урологическое. Робби был записным паяцем — ему спускали даже плоские шутки.

Снова лязгнули двери, на этот раз сдвинувшись, и они поехали наверх в напряженном молчании, какое обычно наступает, когда люди — совершенно посторонние — вдруг оказываются вместе. Ущемление территории, подумал Деон. Когда едешь вот так, в битком набитом лифте, создается ощущение, будто все эта люди заняли твою территорию. Стоит, пожалуй, над этим призадуматься.

— Боюсь, профессор Дэвидс, вас ждет одно маленькое испытаньице, — заговорил Глив доверительным полушепотом, словно стесняясь тою, что их могут услышать. — Пресса, как и следовало ожидать. Они пронюхали, конечно, о вашем приезде, и нам ничего не оставалось, как согласиться на небольшую пресс-конференцию, если вы ничего не имеете против.

На лице д-ра Малколма тотчас появилось выражение загнанного зверя. Директор питал глубокое недоверие к журналистам и фоторепортерам, он их просто боялся.

Глив заметил, как изменилось лицо д-ра Малколма, и ледяным тоном сказал:

— Вы были своевременно предупреждены, Мак.

— Я знаю, — проворчал д-р Малколм, но ему от этого было явно не легче.

— Вообще-то говоря, — продолжал Глив, испытывая злорадное удовольствие от сознания, что нашел способ пустить директору шпильку, — событие как раз из тех, за которыми гоняются эти ребята, разве нет? — И добавил, словно читая воображаемые заголовки: — «Цветной врач, ныне всемирно известный ученый-генетик, возвращается читать лекции в свою alma mater».

Деона передернуло. Глив слыл человеком, способным яростно защищать своих друзей и свое дело, но тактичностью он никогда не отличался. Малколм залился краской. Деон скосил глава на Филиппа, стоявшего рядом с ним. Широкоскулое лицо его было бесстрастно.

А он тоже похудел, подумал Деон. И волосы серебрятся, и вообще сдал, явно сдал. Вот так — все воображаешь себя юным, и вдруг голос из прошлого объявляет: ты уже стар.

Старина Филипп! Сколько же времени прошло? Деон почувствовал неожиданный прилив симпатии и теплого чувства к нему и, не сдержав порыва, дружески похлопал стоявшего рядом с ним долговязого человека по спине.

— Я рад, что вы вернулись, — сказал он.

Филипп повернул голову, посмотрел на Деона, и морщинки побежали вокруг его глаз.

— И я рад, что вернулся, — сказал он.

Лифт тряхнуло, и он резко остановился; двери раздвинулись. Выходили, строго придерживаясь протокола — гость впереди, так, все правильно, профессор Глив на нравах хозяина замыкает шествие.

Филипп остановился, и взгляд его скользнул вокруг.

— Ничего не изменилось. — Он посмотрел на стены, окрашенные кремовой краской. — Даже краска старая, — сказал он.

Д-р Малколм не понял и, боясь новой подковырки, задиристо возразил:

— Нет, почему же, мы то и дело обновляем краску. — И продолжал тоном заправского гида: — Да и вообще многое здесь изменилось, профессор Дэвидс. Клиника выросла почти вдвое с тех пор, как вы отсюда уехали. Например, открыто новое амбулаторное отделение, в котором мы принимаем до пятидесяти тысяч пациентов в месяц. Сдан новый корпус под акушерскую клинику, и в ближайшие полтора года будет закончено строительство нового кардиологического корпуса для профессора ван дер Риета…

Этот покровительственный тон начал надоедать Деону.

— Я слышу об этом уже полтора года.

Малколм посмотрел на него испепеляющим взглядом.

— Очень интересно, — сказал Филипп. — Вы тут просто чудеса творите.

— Мы строим планы с учетом будущего, — гордо произнес директор. Он явно чувствовал себя как в осажденном городе, причем в осаде он был один.

— И это заметно, — Филипп с улыбкой повернулся к Деону и, стараясь разрядить возникшую напряженность, искренне сказал: — Вы, безусловно, заслужили новый кардиологический корпус.

Деон кивнул. Что-то — он сам не мог понять, что именно, — ему мешало. Что-то такое, что было и ушло или чего никогда раньше и не было, а теперь появилось.

— Прошу вас, профессор, — сказал Глив наигранно бодрым тоном. — И да встретим трудности, не дрогнув! Это здесь, в малой аудитории, не забыли?

Он повел Филиппа по коридору, и тот послушно следовал за ним. Его стройное мускулистое тело в модно сшитом костюме двигалось легко и непринужденно.

Вот оно, подумал Деон. Вот чего раньше не было. Раскованности. Он больше не скован, полностью владеет собой. А всегда был зажатый, угловатый, застенчивый. С годами он приобрел уверенность в себе. Вот что. Но и это не все.