Нежеланная женитьба - [3]

— Не думаю, что это решит твои проблемы, Чарльз, — насмешливо ответил ему герцог.

— По крайней мере тогда мне не придется выслушивать разглагольствования принца Чарльза на тему морали в этой стране и о недостойном поведении ее граждан, а если точнее, меня.

— Может, ты преувеличиваешь? — усомнился Ульрих.

— Чепуха! — отрезал друг. — Ты не хуже меня знаешь, насколько эти немцы нетерпимы к морально неустойчивым гражданам, и принц не является исключением.

Герцог понимал, что приятель его более или менее прав.

Принц был в глубине души истинным немецким бюргером. Независимо от того, бывал ли он сдержанным или раскованным, он неизменно держался с исключительным достоинством.

Все его прекрасные качества перечеркивались одним недостатком — отсутствием чувства юмора. И именно из-за этой исключительной серьезности и респектабельности беспечные аристократы не любили принца Альберта и считали, что при дворе царит скука смертная.

Герцог оглядел собравшихся — красивых женщин в шикарных туалетах и элегантных мужчин при орденах. Пожалуй, здесь собрались самые сливки английского общества.

Понятно, почему принц постоянно чувствовал себя здесь в напряжении — это он выглядел посторонним в своем собственном дворце, а не гости, которых он развлекал.

Однако пора отправляться домой, хорошего понемножку, подумал герцог. Хотя временами он находил общение с коронованной особой вполне приемлемым и даже приятным, но всегда помнил, что смех принца, каким бы веселым он ни был, может в любую минуту оборваться.

Пожалуй, сегодня не тот вечер, который хотелось бы повторить, решил про себя герцог.

Мимо проплыла в танце Элин Лэнгстоун, одарив его из-под длинных ресниц взглядом, значение которого невозможно было не понять.

Ему даже показалось, что графиня смотрит на него уж чересчур откровенно. Но когда она повернула смеющееся лицо к партнеру, герцог понял, что никто, кроме него, ничего не заметил, а если и заметил, то вряд ли о чем-нибудь догадался.

Графиня была необыкновенно привлекательна, и герцог, как и незадолго до этого, подумал, что скорее бы уж наступили суббота с воскресеньем, когда они останутся наконец вдвоем.

Он не сомневался, что хозяйка загородного дома придумает что-нибудь, чтобы они могли побыть наедине как можно дольше.

Но внезапно герцог вернулся к мысли, что можно и не дожидаться конца недели, ведь Элин Лэнгстоун недвусмысленно дала понять, что желает видеть его завтра.

Конечно, не следует приходить к ним в дом, когда граф находится в Лондоне, однако графиня приглашала так настойчиво, что ему было бы любопытно послушать, что она собирается сказать.

Кроме того, взгляд, которым она только что одарила его, явственно дал понять, как страстно она его желает и что огонь, который ему удалось в ней зажечь, не только не потух, но и разгорелся с новой силой.

«Сделаю, как она просит», — решил герцог.

Он вышел из танцевальной залы с улыбкой на губах.

На следующий день Элин дожидалась герцога в просторной гостиной Лэнгстоун-Хауса, расположенного на Гросвенор-сквер.

Здание это не отличалось особой привлекательностью — на протяжении почти пятидесяти лет никто из обитателей не удосужился перестроить его на современный лад.

Однако апартаменты для приемов отличались изысканностью и были со вкусом украшены цветами.

Графиня прекрасно сознавала, что высокие окна, задрапированные бархатными шторами с кистями, и мебель французской работы с позолоченной отделкой великолепно подчеркивают ее красоту.

Ее облик был запечатлен на нескольких портретах, выполненных кистью выдающихся художников. Портреты эти висели и в лондонском доме ее мужа, и в его загородном особняке, а один украшал его спальню. Но живопись не могла в полной мере воздать должное ее красоте.

Художники очень точно передали белизну ее кожи, безупречные черты лица, темные, как вороново крыло, волосы, отливающие голубизной. Однако ни одному из них не удалось изобразить неповторимое очарование ее губ, непреодолимый зов ее глаз.

Сейчас графиня прохаживалась по гостиной, отражаясь то в одном, то в другом зеркале с позолоченными рамками. И одного взгляда на свое отражение ей было достаточно, чтобы успокоиться — все ее движения отличались изысканной грацией.

Длинная шея, тонкая талия, точеная фигура в те времена считались у представительниц слабого пола эталоном красоты. Королева не обладала ни одним из этих достоинств, а графиня была наделена всеми. Во всяком случае, герцог неоднократно уверял ее в этом.

— Неужели я его потеряю? — спрашивала себя Элин Лэнгстоун, дожидаясь его прихода.

С тех пор как она впервые появилась в светском обществе под руку с графом Лэнгстоуном, который был заметной фигурой при дворе, ею не переставали восхищаться, воздавая должное ее красоте. От подобного | обожания у любой молоденькой девушки голова пошла бы кругом.

И Элин не составила исключения.

Она, конечно, флиртовала с мужчинами, которые без устали расточали ей витиеватые комплименты, но была верна своему мужу — до тех пор, пока не осчастливила его двумя сыновьями.

Потом она, посчитав свою миссию выполненной, принялась переходить из рук в руки, умудряясь оставлять графа в заблуждении, что его жена — холодная женщина.