Нежеланная женитьба - [2]

Однако если его новой пассии удалось лишь увлечь герцога, то сама она, к своему ужасу, влюбилась в него без памяти.

Никогда еще ей не встречался столь страстный любовник, а поскольку Элин Лэнгстоун обладала довольно солидным опытом в амурных делах, герцог мог бы считать ее мнение несомненным комплиментом.

Впрочем, оно не было бы для него полным откровением. Он и сам считал себя большим знатоком в вопросах любви. Ему частенько приходилось отмечать, что другие мужчины или совсем бесчувственны, или чересчур эгоистичны, когда оказывалось, что их жены до своего знакомства с герцогом и не подозревали о том, что любовь — настоящее искусство.

Он не любил заниматься самоанализом, но, когда все же ему нужно было разобраться с собой, приходил к выводу, что прослыл страстным любовником по одной простой причине — он прекрасно умел обращаться с женщинами, равно как и с лошадьми.

Герцог никогда не садился на лошадь, не узнав всей ее подноготной: каких она кровей, что ей нравится, а что нет и какие она может выкинуть штучки.

С женщинами он поступал точно так же. Каждая была особенной, необыкновенной, неповторимой, и он никогда не ленился в поисках пути, способного разбудить ее чувственность, сделать ее счастливой и доставить ей наивысшее наслаждение.

— Я люблю тебя! Я люблю тебя! — миллион раз говорили ему женщины.

И он знал, что если бы не слышал этих слов признания, то чувствовал бы себя обделенным.

Сейчас он нахмурился, так как Элин неосмотрительно собиралась заговорить с ним на виду у всех в танцевальной зале.

Она делала вид, что внимательно слушает взволнованную речь генерала, но герцог понимал — графиня всем своим существом ощущает его присутствие, равно как он ее.

Наконец к ним подошла пожилая дама и, сама того не подозревая, выступила в роли ангела-избавителя, переключив внимание генерала на себя.

— Сэр Александр, я вас повсюду ищу, — укоризненно произнесла она. — Вы обещали сопровождать меня вниз, к ужину, и если мы не отправимся тотчас же, нам наверняка не хватит места за столом.

— Приношу свои извинения, моя дорогая, что заставил вас так долго ждать, — галантно отозвался генерал.

Он предложил даме руку, и как только они отошли, графиня поспешно сказала герцогу:

— Ульрих, нам необходимо встретиться.

Он собрался было выговорить ей за то, что она обратилась к нему на виду у всех, но что-то в ее голосе остановило его.

— Что случилось?

— Я не могу сказать тебе этого здесь. Приходи ко мне завтра к пяти часам. Поверь, это очень важно.

Герцог сурово сдвинул брови.

Он взял себе за правило не переступать порога дома графа в Лондоне, впрочем, это правило распространялось на всех его любовниц.

Это избавляло от всяческих неприятностей, поскольку слуги имели обыкновение шпионить в пользу своего хозяина.

— По-моему, это неразумно, — тихо заметил он.

— Это единственный способ, а дело очень срочное! Мне необходимо сказать тебе кое-что, касающееся только тебя.

Герцог с удивлением воззрился на нее.

Графиня, приняв его молчание за знак согласия, отошла поздороваться со своими подругами, которые только что вошли в танцевальную залу.

Некоторое время герцог с недоумением размышлял, о чем она собирается ему сообщить и почему ее голос звучал так драматично.

Но потом решил, что лучше не ходить в дом Лэнгстоунов на Гросвенор-сквер, а подождать; то важное, что собиралась сказать ему графиня, можно узнать как-нибудь в другой раз.

Он отлично помнил — впрочем, как и графиня, — что они увидятся вскоре в загородном доме, куда обоих пригласили на субботу и воскресенье. Проявив некоторую ловкость, они смогут улучить там минутку, чтобы побыть наедине, пошептаться друг с другом и поцеловаться.

Герцог привык, что женщины и дня не мыслят прожить без его общества. Им постоянно нужно было видеть его рядом.

— Как смогу я прожить без тебя целую неделю? — обычно жалобно вопрошали они, и герцогу нечего было им ответить.

Но Элин вплоть до сегодняшнего дня вела себя более или менее разумно и осмотрительно. Должно быть, сведения, которые она собралась ему сообщить, и впрямь важного свойства, решил герцог, направляясь на другой конец танцевальной залы.

Однако он тут же цинично усмехнулся, вспомнив, сколько раз эти «важные» сведения оборачивались не чем иным, как желанием женщины ощутить себя в его объятиях.

Он, конечно, отдает должное красоте графини Лэнгстоун, но у него нет ни малейшего желания быть замешанным в скандале.

Королева требует от своих придворных соблюдения высоких моральных норм.

Герцог частенько с усмешкой думал, что родился не в ту эпоху — гораздо приятнее было бы жить при дворе его величества короля Георга IV.

В то время во дворце царили вольные нравы, и те, кто вел себя прилично, вызывали всеобщее недоумение.

Нынешняя же королева, взойдя на престол молоденькой, невинной девушкой, строго следила за тем, чтобы придворные вели себя достойно.

Да и ярый лютеранин принц Альберт, неукоснительно следовавший церковным догмам, делал жизнь таким красавцам, как герцог Тайнмаут и ему подобным, и вовсе невыносимой.

— Черт подери! — горячился недавно один из друзей герцога. — Лучше уж прямиком отправляться в монастырь, чем терпеть такое!