Неземля - [4]

чей рыбак на рассвете парит над водой невесом

рядом в каменоломне ворочают розовый камень

Автандил покупает цветы и бутылку вина

а Наталью влекут ароматы хрустальных флаконов

пляшет пух тополиный над ними ничья не вина

птичьи крики старух увивают резные балконы

Если б мог — он сказал — я тростник свой озерами слез

напитал для тебя — но она понимает и прозу

в проходящем дворе наливается дерево лоз

соловей как маньяк обнимает дамасскую розу

Так Наталья бела так блаженны ее телеса

что парит Автандил увлекаемый чудом природы

что там грайи кричат как пронзительны их голоса

там где воды Лагидзе и просто летейские воды

ВСПЫШКА РАЗМНОЖЕНИЯ КОРАЛЛОВ НА БОЛЬШОМ БАРЬЕРНОМ РИФЕ В ПОЛНОЛУНИЕ

Когда стремит свой плавный бег полночная волна,

какой в морях гуляет снег, всплывающий со дна!

Дымясь, пылая и паря в чаду златой игры,

в тугие лунные моря возносятся миры.

Дрожит насыщенная плоть, летучая постель,

вливаясь в лунную купель, как ей велел Господь,

и в ночь коралловой любви ворочается риф,

неся сокровища свои в грохочущий прилив.

Там известковые грибы плетутся, сморщив лбы,

на зов невидимой трубы, на гульбища судьбы,

и в позолоченной пурге, желанием ведом,

моллюск на розовой ноге бредет в веселый дом.

Там сонмы барышень в цвету смущают бледных рыб —

их тел божественный изгиб, убийственная ртуть,

их перламутровый наряд в извивах рококо,

им злой полип вливает яд в жемчужное ушко,

и сладость лучшего вина им гибелью грозит,

и страсть печальная скользит по масляным волнам.

Чудны дела твои, Господь, прекрасны чудеса,

где плодородная роса кропит живую плоть!

Благословенна будь вовек, полночная заря,

да воссияет лунный свет, пронзающий моря,

и содрогание икры во тьме лихих путин,

и золотистые шары, и алые пути,

когда неспящая толпа во тьме бредет по дну,

когда зеленая тропа уводит на луну.

САУЛ И ДАВИД

Он стащил шелом, он сказал — шалом! — говорит, я, мол, бью челом!

На долины смертная пала тень,

Я сейчас пропою псалом!

Говорит Саул — типа я уснул — ты чего орешь, точно есаул,

Слушай-ка пацан, как тебя, Давид? Знал бы ты, Давид, как нутро болит,

Все долины в смертной лежат тени,

Ты не пой мне, повремени!

Все холмы в огне, города в огне, а долины лежат во тьме.

Там грядет Господь меж сухих камней — оттого и не спится мне!

Страшен лик его, и убоен взор, и зеницы его черны,

И когда не пришьет он меня в упор, то сожжет меня со спины…

Отвечал Давид, — мол, прости, слихa[1]! — я тебе еще не допел стиха,

Эти струны целительный льют бальзам — вот пожди, и услышишь сам,

Ну, а чтобы ты внял моим словам,

Я спою псалом nomber one…

Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых и не сидит

в собрании развратителей. В законе Господа воля его.

И будет он как дерево, посаженное при потоках вод,

которое приносит плод

во время свое,

и лист которого не вянет,

и во всем, что он ни делает, — успеет.

Не так нечестивые; но они — как прах, возметаемый ветром…

Кто ничего не сеет,

Тот, следовательно, не жнет —

Ветер его рассеет,

Пламя его сожжет…

Говорит Саул — голова в огне, отвали, пацан, и не пой при мне,

Ты по жизни кто? Говоришь, пастух? Для меня, пастух, горний свет потух,

На долины смертная пала тень,

Говоришь, я кричал во сне?

Знал я пастухов, я и сам таков, так что я ложил на твоих стихов!

Я и сам с верблюжьего слез горба, так что, типа, тодарабa[2]…

Я, блин, пастырь страны, я убийца войны —

Заслужил я момент тишины.

Говорит Давид — нечестивый прах ангелы взовьют на семи ветрах,

К пастырям овец Бог склоняет слух,

Говорят, он и сам — пастух.

Ну, а чтобы ты встретил лик зари,

Я спою псалом номер три!

Ложусь я, сплю и встаю, ибо Господь защищает меня.

Не убоюсь тем народа, которые со всех сторон ополчились на меня.

Восстань, Господи! Спаси меня, Боже мой!

Ибо ты поражаешь в ланиту врагов моих, сокрушаешь зубы нечестивых.

Полчища врагов

Прут со всех сторон.

Вижу блеск щитов,

Слышу копий звон…

Говорит Саул — слушай, ё-мое, затупил я меч, поломал копье,

Я, как тот Иов, изнемог от бед. Дай хотя б поспать, раз спасенья нет,

На долины смертная пала тень —

Вот я и гляжу на нее.

По долинам, по взгорьям текут ручьи, а над ними поет лоза,

А в земле застыли ворожеи, и открыты у них глаза.

Города в огне, небеса в огне, вертухай на каждом холме,

И бредет мой первенец по стерне, и дыра у него в спине.

Говорит Давид — видно, все цари как спасенья ждут утренней зари,

В предрассветной тьме пробудилась лань, великан в шатре простирает длань,

На семи холмах строятся войска —

Вот и гложет тебя тоска.

Чтобы ты стерпел гибельную весть,

Я спою псалом номер шесть!

Помилуй меня, Господи, ибо я немощен: исцели меня, Господи,

ибо кости мои потрясены.

И душа моя сильно потрясена, Ты же, Господи, доколе?

Обратись, Господи, избавь душу мою, спаси меня ради жалости

твоей!

Ибо в смерти нет памятования о Тебе — во гробе кто будет

славить Тебя?

Строятся войска,

Гложет тебя тоска,

Близится рассвет,

И спасенья нет.

Поступь твоя тяжка,

Дрогнет твоя рука…

Говорит Саул — так подай мне плащ, ибо в сей земле

всякий куст горящ,

Всякий, в сущности, говорящ…

Я иду, чтобы сгинуть в Его огне, ибо Он не откажет мне.

Я помечен, типа, его перстом,

Перехерен Его крестом!

Опален войной, я пройду страной — до упора, как заводной.