Независимая леди - [18]

— Мы будим друг в друге худшее. — Люк опустил голову.

— Верно, — пробормотала Джей-Джей в закрывший ее губы рот. Язык Люка плавал у нее во рту, наполняя его горячей влагой. Рука, проникшая под куртку, согревала грудь. Она на секунду прервала поцелуй, и в этот краткий миг он понял, что Джей-Джей нравятся его поцелуи. Люк целовал ее до тех пор, пока все ее тело не начало дрожать.

— У тебя замерзло лицо, — прошептал ей в щеку Люк, оторвав губы от ее рта. — Если мы сию же минуту не встанем, я сорву одежду с нас обоих. А кончится тем, что мы отморозим себе кое-что и потом не сможем объяснить врачам, как это случилось.

Поднявшись, Люк поставил на ноги и ее. Быстро начал счищать снег с одежды. Но постепенно его движения замедлялись, и уже было непонятно, то ли он чистит ее, то ли ласкает. Джей-Джей закрыла глаза и отдалась его рукам. Тело жаждало даже таких прикосновений. Люк быстро и крепко поцеловал ее в губы, потом запрыгнул на дорогу и подтянул Джей-Джей.

— Во всем виноват ты, — говорила Джей-Джей, когда они подходили к воротам ранчо. — Все было бы в порядке, если бы ты перестал целовать меня. Я не хочу хотеть тебя.

— Тогда не отвечай на мои поцелуи.

— Я не люблю тебя. Не обижайся, но ты для меня только сексобъект.

— Сделай одолжение, О'Брайн, — хрипло проговорил Люк, — перестань напоминать, что ты хочешь со мной спать. Или я не отвечаю за свои действия.

— Мой приезд сюда — ошибка, — пролепетала Джей-Джей. — Мы только ухудшили положение. Ты знаешь, что мы несовместимы. Нам нужно от жизни разное. Мы не сможем сделать наш брак удачным. — Джей-Джей остановилась и высвободила руку, которую все еще держал Люк. — Давай я позвоню Бартону и попрошу приехать за мной.

— Нет. Мы заключили договор. — Он смотрел ей в лицо. — Я не юрист, но уверен, что устное соглашение не менее законно, чем письменное.

С огорченным видом Джей-Джей встретила его настойчивый взгляд. Он ошибался насчет устного соглашения, но не это ее заботило. Ей хотелось убежать и в то же время хотелось найти в конюшне теплый уголок, где они могли бы любить друг друга. Она сама не знала, чего хотела. Легкие наполнил холодный, сухой воздух. Бартон был прав, настаивая, чтобы она поехала: она должна найти ключ и освободиться от власти, которую Люк имеет над ней.

— Я останусь. Но, по-моему, нам лучше, пока я здесь, держаться подальше друг от друга.

— Наоборот! Все, что сейчас есть между нами, — это воспоминания о спальне. Нам нужно как можно больше времени проводить вдвоем, и к концу срока мы осточертеем друг другу.

* * *

Может быть, к концу трехнедельного срока, когда они поедут в город, так и будет, но сейчас Люк казался сексуальным с головы до пят, от поношенных сапог до широкополой шляпы. Когда он сосредоточенно вглядывался в сверкавший на солнце снег, она видела профиль с волевым подбородком.

— Что? — Люк потер рукой подбородок. — Неужели я пропустил это место, когда брился? — Он не повернул головы и продолжал внимательно следить за дорогой. Прошедший недавно снегоочиститель соскреб слой снега и оставил оледеневшее полотно дороги.

Значит, он почувствовал, что она разглядывает его. Джей-Джей неохотно отвела взгляд от строгого профиля и уставилась в окно. Темное пятно вдали привлекло ее внимание.

— Кто это? Они похожи на лосей. Их там по крайней мере сто.

— Здесь, в горах Сентинел, зимуют большие стада.

Джей-Джей наблюдала за лосями, пока их было видно. Потом стала разглядывать равнину, со всех сторон окруженную горами. Они проезжали по мостам над ручьями, заросшими ивой, мимо ранчо, больших и маленьких. Легко было понять, почему здешние городки называют парками.

— Твоя семья давно здесь поселилась?

— Мамина семья давно. Первый Стирлинг приехал сюда в конце прошлого века. Он был второй сын, то есть не получил наследства, и искал счастья в чужих краях. Многие английские аристократы покупали здесь землю и разводили скот. Большинство из них вернулись домой, оставив землю на попечение американцев. Теперь английские лорды снова приезжают сюда — охотиться. А Стирлинг был совсем другим человеком. Он не только укоренился здесь, но и женился на дочери своего партнера. К тому времени, когда появился я, ранчо принадлежало Зейну и моей маме. Она владеет сорока пятью процентами, но поручила управление ранчо мне, потому что Зейн оставил мне свою долю.

— Твой отец тоже из этих мест?

— Нет, он из военной семьи и учился в Вест-Пойнте. Мама встретила его, когда поехала на Восточное побережье учиться в колледже.

— Твой дядя никогда не был женат?

— Нет, был. Однажды мама привезла свою сокурсницу на каникулы, и они с Зейном понравились друг другу. Но жена Зейна почти все время проводила, навещая друзей и знакомых на Восточном побережье. Когда она жила здесь, то постоянно убеждала Зейна переехать на Восточное побережье. Она обещала, что ее отец найдет Зейну хорошую работу в семейном бизнесе. Они развелись через полтора года, и дядя не упрекал ее. Он говорил, что это его вина: он женился на женщине, которая родилась и выросла не на ранчо.

— Но и ты родился не на ранчо.

— Это вина мамы. — Он усмехнулся. — А я изо всех сил стараюсь искупить ее. Мы с мамой жили здесь, пока отец служил во Вьетнаме. Я проводил здесь лето с шести лет. А когда учился в Европе, то попал в историю, какие там часто случаются, и родственники привезли меня сюда. — Он насмешливо улыбнулся. — Зейн так загружал меня делами, что мне некогда было попадать в истории. — И уже серьезно добавил: — Это единственное место, откуда мне не хотелось бы быть изгнанным.