Незавершённый уход - [17]

Вскоре погоня отстала, и юноша смог уйти. В степи его научил ориентироваться отец, и он знал, что спасение можно ожидать, только добравшись до лесов. Там можно передохнуть, восстановить силы и потом решить, как отомстить этому мерзавцу и вору Лису.

* * *

Пять дней он бежал и вот теперь практически без сил он забылся крепким сном среди густых степных трав.

Его разбудила сильная горячка и дрожь во всем теле. Рана на ноге распухла так, что каждое движение отдавало сильнейшей болью. Гной сочился из раны плеча. Все что смог тогда сделать юноша — только сломать древко стрелы, оставив наконечник внутри. Теперь это все начало гнить и разлагаться. В раны проникли черви, которые мерзко начали копошиться внутри.

Медленно, что есть силы, Светозар двинулся вперед. Он шел, постоянно падая. Временами, просто полз. Когда идти стало совсем невозможно, юноша потерял сознание. Придя в себя, он начал всматриваться в даль. Впереди замаячили какие-то холмы. Они как бы выплывали из тумана. И, порой походили скорее на курганы, чем на холмы, были густо укрыты зеленью. Светозар, собрав последние оставшиеся силы начал двигаться по направлению к этим холмам. Двигаться удавалось только ползком. Колени и ладони уже давно были все стерты в кровь. Преодолев метров двести или триста, он, наконец, достиг их.

Подняв голову вверх, юноша остолбенел. Небольшая нора, внезапно открылась его взору. Что есть силы он заполз в эту нору и тут силы окончательно оставили его. Это была небольшая норма-пещера, которую, как правило, вырывают отшельники, удалившиеся от массы людей в поисках истины. Сейчас нора была совершенно пуста и, скорее всего, в ней уже очень давно никто не жил.

Юноша вошел в полное забытье. Дикий жар и озноб охватили все его тело. Он бредил. В бреду, постоянно поминал Лиса, своего отца и кочевников. Временами ему снилась мать, все его счастливое и беззаботное детство. Картины прошлого перемешивались, наслаивались одна на другую, а то и кружились в пестром хороводе.

Так прошло день или два. Затем ужасающий силы холод все прервал, и юноша погрузился в полную непроглядную тьму….

Глава 8 Тревоги Всеволода

Время неуклонно приближалось к полуночи. Банкет был в самом разгаре. Это было, наверное, самое большое и пышное веселье в городе в этот день. Да что там за день? Уже очень давно не помнил люд Новгородский такого веселья. Гости пили, ели танцевали до упада. Яства были самые отменные. Было забито множество быков, телят, баранов по поводу такого события. Самая лучшая осетрина, щуки, угри были привезены с Итили. Перепела и зайцы, калачи и кулебяки. Десятки поваров трудились несколько дней и ночей без перерыва, сменяя друг друга на пару часов, что бы поспать. Столы не просто ломились от всего съестного, они готовы были просто взорваться, как эти китайские потешные игрушки, которые недавно были привезены по шелковому пути и припрятаны именно для такого события. Пленный Раб-китаец как раз завершал приготовления для небывалого потешного представления. И среди всего этого мед. Хмельной мед — божественный напиток. Именно тот напиток, который и сделал Бродников теми людьми в городе, какими они стали. Его было не просто в изобилии — такого количества меда выставленного для подобного рода веселия Новгород не помнил с самого своего основания. Здесь были меда и столетней и пятидесятилетней давности. Ну а десяти и пяти летней давности никто даже и не упоминал — такого пойла было больше всего, и оно воспринималось просто как должное.

А как смотрелись молодые — они просто сияли во главе стола. Подобно каким-то небожителям, что сошли с небес на землю. Они не пили по старинному обычаю, ибо предстояла первая брачная ночь и поэтому трезво взирали на все это веселие словно с облаков небес.

Несмотря на все это, настроение Всеволода все ухудшалось. Даже уже неизвестно какая чарка хмельного меда не смогла улучшить его состояния. Постоянно накатывало помутнение. Сосредотачивая свой взор на молодых, он все пытался улыбнуться и хоть как-то утешить себя тем, что все хорошо. Но дикое чувство беспокойства, временами переходящее в просто немотивированный страх никак не давало расслабиться. Только военная закалка и сила воли воина не давала впасть в панику на глазах у всех, но каких нечеловеческих сил это стоило воеводе, знал только он один.

Когда они стояли в церкви возле алтаря. Поп начал произносить речь. Всеволода чуть не одолели видения. На какое то мгновение он отключился, но потом быстро взял себя в руки и пришел в себя. Очнувшись, он заметил, как за ним наблюдает Кузьма. «Только бы он не заметил моего состояния» — подумал Воевод. Но пронырливый купец, похоже, заметил все. Хорошо, что хоть не достает расспросами. «Да что ж это за напасть такая? И почему именно сейчас, в такое важное для меня событие это все на меня свалилось?» — Думал воевода растерянно и удрученно. — «Что же это за хворь такая странная? И что же это за такие странные видения?» Словно по кускам восстанавливая картину, и будучи уже в крайней угаре от медовухи он начинал вспоминать.

* * *

Еще с раннего детства ему снились эти яркие картины, потом когда он начал мужать и становиться на ноги видения начали стираться пока практически полностью не стерлись из его памяти. Ну а после того происшествия возле озера они не просто вернулись как будто бы все сразу, но стали настолько красочными и сочными и, что самое интересное, крайне непонятными, и как то очень по быстрому, то забывались, то появлялись вновь. Ему виделись обширные пустыни — огромные барханы и караваны верблюдов идущих по ним, множество людей связанных веревками и порой даже цепями, они всё шли и шли. Потом этот огромный и красивый город с величественным храмом. Он не знал что это за город, люди, храм. Но для него это было нечто привычное и родное. Храм. Город. Да Храм!