Незавершенная революция - [36]

В Советском Союзе моральный кризис послесталинских времен проявляется в глубоких потрясениях, которые испытала нация во взглядах на историю и политику своей страны. Со времен XX съезда люди поняли, сколь многое из того, во что они верили, основывалось на фальсификациях и мифах. Они стремятся узнать правду, но лишены доступа к ней. Их правители говорят им, что все, что им говорилось о революции, — фальсификация, но им не говорят и подлинной правды. Приведем всего несколько примеров. Последний крупный скандал сталинской поры — так называемый заговор врачей официально объявлен вымыслом. Но возникают вопросы: кто же все это подстроил? Один Сталин? Тогда с какой целью? На эти вопросы ответа до сих пор не дано. Хрущев дал понять, что, возможно, Советский Союз не понес бы столь огромных потерь в ходе последней войны, если бы не ошибки и просчеты Сталина. Официально советско-германский пакт 1939 года является запрещенной темой. Народу рассказали об ужасах концентрационных лагерей, о ложных обвинениях и вырванных силой признаниях в период «великих чисток». Однако, за редкими исключениями, жертвы репрессий не были реабилитированы. Никто не знает, сколько людей было отправлено в лагеря, сколько погибло, сколько убито и сколько выжило. Тот же заговор молчания окружает и обстоятельства насильственной коллективизации. Все эти вопросы были подняты — и ни один из них не получил ответа. Даже в нынешний, юбилейный год все лидеры времен 1917 года оставались «нелюдями», имена большинства членов Центрального Комитета, руководивших Октябрьским восстанием, по-прежнему преданы забвению. Люди празднуют великую годовщину, но ничего доподлинно не знают о событиях тех времен. (Они не знают правды и о гражданской войне.) Доктрина сталинизма была взорвана; ее фундамент пошатнулся, крыша обвалилась, стены обгорели и готовы вот-вот рухнуть, но само здание до сих пор стоит, и люди все еще вынуждены в нем жить.

Начиная эту серию лекций, я уже говорил о положительных и отрицательных моментах сохранения советским режимом преемственности. Мы подробно остановились на положительных моментах; давайте теперь обратимся к отрицательным. В поступательном характере развития революции прослеживаются черты здравого смысла и... отсутствие логики. А нельзя ли отделить одно от другого? Очевидно, что для Советского Союза жизненно важно устранить все препятствия и полностью высвободить созидательные силы. Нынешнее состояние дел в стране сеет сильное разочарование; в силу этого несчастья, которые несет революция, могут в глазах народа затмить все ее величие. В революциях прошлого это приводило к реставрации. И хотя реставрация всегда была для нации огромным шагом назад, даже трагедией, она имела и положительную сторону, поскольку демонстрировала разочарованному народу неприемлемость реакционной альтернативы. Возвращение Бурбонов и Стюартов лучше всяких пуритан, якобинцев и бонапартистов приучило народ к мысли, что возврата к прошлому нет, что революционный процесс необратим — за ним будущее. Нет худа без добра: реставрация как бы реабилитировала революцию — или по крайней мере основные, главные ее достижения — в глазах людей.

В Советском Союзе, как мы знаем, уже не осталось в живых никого из возможных проводников реставрации. Тем не менее в стране, как представляется, накопилось достаточно разочарования и даже отчаяния, что в других исторических условиях могло бы привести к реставрации. Временами кажется, что в Советском Союзе имеются соответствующие морально-политические потенциальные возможности, которые не могут претвориться в политическую реальность. За эти 50 лет революция почти полностью дискредитировала себя в глазах народа, и никакие Романовы не смогут реабилитировать ее. Революции предстоит самой, своими собственными «руками» реабилитировать себя.

Советское общество не может более мириться с тем, что оно является простой игрушкой в руках истории и судьба его зависит от капризов тиранов или произвола олигархии. Ему необходимо вновь обрести контроль над своим правительством и превратить государство, столь долго находившееся над обществом, в инструмент демократически выражаемой воли и интересов нации. Ему необходимо в первую очередь вновь обрести свободу слова и собраний. По сравнению с высшей идеей бесклассового и безгосударственного общества стремление это весьма скромно; тем более парадоксально, что советский народ стремится получить те минимальные свободы, которые в свое время фигурировали во всех буржуазно-либеральных программах, справедливо подвергавшихся безжалостной критике со стороны марксистов. Однако в обществе, сменившем капитализм, свобода слова и собраний призвана выполнять функции, коренным образом отличающиеся от тех, что она выполняла при капитализме. Едва ли нужно говорить, какое огромное значение для дела прогресса имеет эта свобода при капитализме. Однако в буржуазном обществе эта свобода носит лишь формальный характер. Этому способствуют господствующие отношения собственности, ибо имущие классы осуществляют почти монопольный контроль над всеми средствами формирования общественного мнения. Трудящиеся классы и выразители их интересов из числа интеллигенции в лучшем случае получают доступ к самым примитивным средствам социального и политического самовыражения. Общество, в котором господствует собственность, не может осуществлять действенный контроль над государством. Понятно, сколь усиленно поддерживается в нем иллюзия, что такой контроль оно осуществляет, если только это не причиняет буржуазии излишних хлопот и не требует слишком больших затрат.