— Смотри-ка. Огоньки гаснут. Каноэ не иначе как вплотную приблизились к берегу острова. И теперь их прячут под деревьями. Люди, кто бы они ни были, высаживаются на берег.
— А потом?
— Подождем и посмотрим.
Они постарались набраться терпения. Беатрис, поглощенная наблюдением, учащенно дышала. И даже инженер чувствовал, что его сердце бьется ускоренно. Между тем далеко на востоке над плоскими и унылыми руинами Лонг-Айленда небо засеребрилось за тончайшим покрывалом перистых облаков. Всходила бледная луна. Далеко внизу ветер заиграл густыми кронами в Мэдисонском лесу. Летучая мышь неуверенно закачалась у стены башни, а затем унеслась по дуге во мглу. Где-то высоко над головой сова разразилась горестной жалобой. Беатрис содрогнулась.
— Они будут здесь довольно скоро, — прошептал ее голос. — Не лучше ли нам спуститься и взять оружие? В случае чего…
— Ваша правда, — согласился он. — Погоди немного.
— Слышишь? Что это? — воскликнула она внезапно, задержав дыхание.
К северу от башни глухо и едва слышно раздавалось дробное биение, до странного дикарское.
— О небеса! — вырвалось у Стерна. — Боевая тревога. Тамтамы, будь я проклят!
— Тамтамы? Значит, они дикари? — И Беатрис торопливо перевела дух. — Но что тогда?
— Пока не знаю. Известно наверняка лишь то, что они дикари. Два племени: одно с факелами, другое с барабанами. Два разных народа, как я полагаю. И эти с реки явились, чтобы вести переговоры, или биться, или еще что. Пау-вау[14], да и только. Близится беда, кто бы ни взял верх.
— Для нас?
— Смотря что и как. Может, нам удастся затаиться, пока все это безобразие не кончится. Если нет, да они еще и отрежут нас от воды, тогда… — и, не найдя слов, он промычал. Этот ответ вызвал у Беатрис странное ощущение. Секунду-другую она хранила молчание, затем заметила:
— Они где-то поблизости от Центрального парка, те, с барабанами. Вам не кажется? Как это далеко, по-вашему?
— Почти две мили. Ладно, пошли.
Они в молчании полезли по своей подрагивающей лесенке, добрались до ступеней в башне и спустились, миновав множество этажей, в свое жилище.
И здесь первое, что сделал Стерн, было зажечь свет, который он укрыл в углу за шкурой, натянутой, подобно экрану, от стены к стене. При таком освещении, слабом, но вполне пригодном, Стерн с минуту осматривал все их огнестрельное оружие. Он зарядил все стволы и удостоверился, что все в рабочем состоянии. Затем убедился, что боеприпасы в изобилии. И аккуратно сложил их у окон, выходящих на Мэдисонский лес, у двери, ведущей в анфиладу, и у лестничной площадки, открывающей доступ на пятый этаж. Затем опять задул свет.
— Два револьвера, карабин и дробовик, все на месте, — заметил он. — Все с магазинами. Полагаю, это ненадолго остановит нападающих, если дойдет до столкновения. Как боевой дух, Беатрис?
— Высок, как никогда, — прошептала она из темноты. Он различил неясное бледное пятно в том месте, где должно было находиться ее лицо, и вдруг почувствовал, как оно ему дорого, неизмеримо дороже, нежели он когда-либо подозревал.
— Хорошая девочка, — произнес он, вручая ей карабин. На миг его пальцы коснулись ее ладони. Затем, сделав быстрый вдох, он шагнул в сторону окна и опять прислушался. Она последовала за ним.
— Теперь значительно ближе, — заметил он. — Слышишь?
Они вновь прислушались. Барабаны звучали громче, глухо, зловеще, торопливой дробью, точно отголосок сердца под черепом больного лихорадкой. Смятенный и гневный гул, какой мог бы издавать пчелиный рой, летя по ветру.
— Может, пронесет? — прошептала Беатрис.
Стерн взглянул на нее с непроницаемым лицом, полным суровости и решимости. Губы его шевельнулись, но с них не сорвалось ни звука. Затем совершенно внезапно он испустил безрадостный смех. Он ярко и отчетливо вспомнил кремневый наконечник копья и обглоданную кость, расколотую так, чтобы добраться до мозга, изобилующую следами дикарских зубов. И по его позвоночнику пополз неприятный холодок. Он ощутил покалывание у загривка, волосы там явно встали дыбом. Непроизвольно он потянулся к своему револьверу.
— Итак, — насмешливо заявил он себе, — это нас все-таки настигло? И все мои оценки мира как начисто опустошенного никуда не годятся? Ну что же, это интересно. О, вот оно нагрянуло, так дружно, так обильно и так скоро.
Но Беатрис прервала мрачные мысли своего спутника, стоявшего и напряженно вглядывавшегося во тьму.
— Как великолепно! Как восхитительно! — вскричала она. — Подумать только, мы вот-вот опять увидим людей! Можете себе такое вообразить?
— Едва ли.
— Как? В чем дело? Вы говорите… как если бы это не было спасением!
— Я не это имел в виду. Просто… Полагаю, меня ошеломила неожиданность.
— Ну же! Дадим им знак огнем с вершины башни. Я помогу нести топливо. Или поспешим вниз им навстречу!
Крайне возбужденная, она опять вскочила на ноги и в пылком нетерпении вцепилась в руку инженера.
— Идемте. Идемте немедленно. Сейчас же.
Но он удержал ее.
— Неужели вы и впрямь думаете, что это было бы благоразумно? — спросил он. — Не лучше ли выждать?
— Но почему?
— А вы не понимаете? Мы… видите ли, я не знаю, как объяснить.
