Незабываемое лето, или Женитьба полковника - [6]

— Нет. Платят мало, мужики не идут. Сторожа, как правило, не задерживаются более одного сезона, и мне приходится заниматься поисками нового кандидата. А Петрович сам себя предложил. Когда пансионат готовили к открытию, проводили косметический ремонт, он и появился.

— А зимой он где будет жить?

— У него сестра где-то в деревушке, неподалеку. Он зимы там проводит, вернее промучивается. Она ему пить не позволяет, денег не дает, только кормит. Вот он, как только лето приближается, собирает свои нехитрые пожитки и вперед по горам и весям с песней. Руки золотые кормят…

Со стороны озера подул легкий свежий ветерок. Оранжевый свет от заходящего солнца теперь был виден только на самых верхушках сосен.

— Погода-то стоит какая! Почему у вас отдыхающих нет?

— В конце июля был наплыв отдыхающих. Еще даже не хватало номеров. А сейчас — начало месяца — как бы пересменка, одни уехали, другие начинают подъезжать… Откровенно вам скажу, тяжело одной тащить все хозяйство. Думаешь, ну все, дотяну до осени и хватит. Поеду в родной городок, буду доживать свой век на пенсии, — грустные нотки сквозили в голосе Алевтины Николаевны. — А как подумаю, что буду одна, совсем никому не нужна, так тоскливо на душе становится. Я же не привыкла сидеть просто так, без дела.

— А родные, дети не с вами живут?

— Мужа похоронила, а сыновья давно со своими семьями по другим городам разлетелись, как птицы по белу свету… в отпуска приезжают ненадолго, а в последнее время — все реже и реже. Денег, сами знаете, не хватает, вот и тратят все на себя. Ну, а вы, батенька, что холостуете?

— Был женат, разошелся.

— А дети есть?

— Да, есть. С женами остались…

— Не один раз были женаты?

— Не один. Я и сейчас не теряю надежды встретить девушку…

— Эх, мужики, мужики, — прервала его Алевтина Николаевна, — Все вам молоденьких подавай… А каково им-то с вами будет жить, не думаете?

— Не скрою, ищу молодую. Я ведь могу ей дать покой, уверенность в жизни. Мне и нужна такая тихая, спокойная, есть же и среди молодых такие… Не важно, сколько раз ты был женат, а важно с кем ты встретишь старость… Хочется на склоне лет и душу погладить и тело потешить…

— Понятно. Имеете право… Только как здоровье позволит? Молодая будет требовать внимания, да и денежек запросит. Справитесь?

— Ну, Алевтина Николаевна, обижаете! Моя последняя жена, Люся была почти на двадцать лет моложе меня…

Тут Алевтина Николаевна с удивлением посмотрела на отставного полковника.

— Да, да, не удивляйтесь. И, знаете, столько во мне появилось новых сил и энергии. Прямо мальчишкой себя почувствовал… Она вся была такая хрупкая, прозрачная, маленькая. Казалось, тронь ее и она упадет. И какая-то печаль, нежность, кротость были в ней… Этим она и покорила меня: своей нежизненностью, нереальностью, оторванностью от мира. Меня влекло к ней… Предвижу ваше возражение — что может быть общего при двадцатилетней разнице в возрасте? Сейчас, по прошествии времени, могу сказать откровенно — я ее жаждал, я ее хотел… Простите за откровенность, не шокировал вас своим признанием?

— Нет, батенька, — устало вздохнула Алевтина Николаевна. — Я много повидала в этой жизни. Меня уже ничем не шокируешь… Редко кто из мужчин с такой прямотой скажет, что у него на душе. Обычно прикрываются любовью, умом, еще каким-либо достоинством своей избранницы… Но так откровенно! — она покачала головой.

— Да, у меня словно рассудок помутился. Я понимал, что со мной. Что это не любовь, а просто влечение плоти. Но… уже, как говорится, сорвался с петель, меня понесло… Я завалил ее подарками… Да, у нее ведь был друг, я бы не назвал его ухажером, а именно другом. Они вместе учились в школе. Она поступила в институт и жила в общежитии, а он пошел на службу в полицию. Перед тем как я встретил Люсю, его как раз на несколько месяцев отправили в командировку. Но для меня наличие этого друга уже не имело значения. Я потерял аппетит, не спал ночами, ждал каждой встречи с ней… Она была такой невинной, что даже целоваться не умела.

Через месяц после знакомства я сделал ей предложение, считал дни, часы, минуты до момента, когда смог назвать ее своей женой и увезти в другой город, подальше от ее друга… Мы, вернее я, был счастлив. Первые месяцы летал в небесах…

— А она?

Вирсавий Легонтович глубоко вздохнул, достал платок и вытер пот со лба.

— Она плакала постоянно. Поздравлю с восьмым марта — плачет, с днем рождения — плачет. Извините за подробности, но даже после интима — плачет. Я сначала как мог ее утешал, думал, это — от резкой перемены в жизни, но, как оказалось, это было в ее душе, какая-то безысходная грусть, печаль и слезы… Потом уже и я стал ощущать некую безысходность, что-то сродни клетке, в которую я сам себя вовлек… прошло три года, у нас родилась дочь, и я почувствовал, что охладеваю к ней.

— Ну, понятно, почему. Она переключила внимание на ребенка, а вы заревновали.

Вирсавий Легонтович усмехнулся.

— Да… нет. Дело не в ребенке. Просто, глядя на ее вечно грустное лицо, меня самого стала тоска глодать. Ну, кто из нормальных мужиков вытерпит рядом ходячую печаль? И это когда вокруг тебя столько жизнерадостных молодых женщин… Да что там говорить… я стал поглядывать по сторонам… Встретил другую…