Нейронный трип - [27]

– Я не специально, – спешно сказала Глори. – Я приняла сначала одну таблетку, собиралась включить модулятор, но тут позвонил доктор Ситна…

Она говорила много и сбивчиво, стараясь не упустить деталей, потому что после того, что случилось с Парси Лейн, Чипер не мог позволить себе потерять еще одну женщину. Увлеченная рассказом о случайной передозировке, Глори не заметила, как начала рассказывать о нейронном трипе, а потом отступать было уже поздно.

– Прости меня, – сказала она в конце этой истории.

– Простить? – растерялся Чипер. – За что я должен тебя простить?

– Я продалась за горсть а-лиса, забыл?

– Это был всего лишь трип.

– Но ведь это было у меня в голове.

– Это всего лишь фантазия.

– У меня это уже не первая фантазия.

– Главное, что ты жива.

Они замолчали. Глори закрыла глаза и долго лежала, притворяясь, что спит, зная, что Чипер наблюдает за ней. Ближе к вечеру пришел доктор Ситна. Он долго обижался, что она не позвонила ему, не рассказала о случившемся.

– Все уже в прошлом, – сказала Глори.

– А-лис убивает синоптические связи. Еще одна передозировка – и ты превратишься в Парси Лейн. Нужно пройти восстановительный курс. Не в этой больнице.

– Чем плоха эта больница?

– Она бесплатная.

– У меня нет денег, чтобы платить за реабилитацию.

– Оставь заботу об этом мне.

– Не хочу. Просто не хочу – и все.

– Потому что ты живешь с Чипером?

– И это тоже.

– Я не ревную.

– Вот как? – Глори кисло улыбнулась, вспоминая недавний разговор с Чипером. – А должен ревновать.

– Что?

– Ревность – это естественно. Я рассказала Чиперу о своем трипе, где была проституткой, зарабатывавшей на пригоршню а-лиса, и он сказал, что это ничего не значит. Теперь ты говоришь, что не ревнуешь меня. Почему? Вам плевать? Когда я была замужем, то Клод ревновал меня. Когда я завела любовника, то ревновала его. Ревность – это естественно. Это страх потерять близкого тебе человека. Не безумная ревность и уж тем более ничего из психоанализа, когда людям нужно лечиться, а не любить, а простая, чистая, можно сказать, невинная ревность. – Глори попыталась подняться с кровати, выдернула из вены иглу капельницы. – Ревность – это хорошо. А если нет ревности, то нет и любви – так, всего лишь посредственность. Тишина и покой. Просто жизнь. Ночь в одной кровати. Ужин за одним столом. Быт. Планы. Возможно, дети. Но не любовь. Я говорю о любви между мужчиной и женщиной. Потому что это стихия, буря, шторм, но не штиль, не покой. Это столкновение двух стихий. Всплеск, взрыв. Любовь – это безумие. Любовь заставляет нас делать глупости, плевать на общество. Слезы и смех. Секс и поцелуи. Просто взгляд. Вздох. Прикосновение. И когда ты кого-то любишь, по-настоящему любишь, то невозможно насытиться этим. Тебе всегда мало. Мало слов, мало объятий, мало поцелуев, мало секса. Любовь заставляет тело и мозг стать одним целым… – Глори скинула больничный халат и, не стесняясь наготы, начала натягивать одежду, в которой ее привезли в больницу. – И если кто-то думает, что можно любить тихо и спокойно, то этот человек не знает, что такое любовь. – Она прошла к выходу из палаты, остановилась напротив Догара Ситны. – Вот ты, например… Ты кого-нибудь любил? Ты был безумным? Хоть раз? А?

– Думаю, у тебя начинается депрессия после передозировки, – хмуро сказал он, решив не отвечать на вызов, провокацию.

– Верно, – кивнула Глори, и на губах ее появилась холодная, уродливая улыбка. – Всего лишь депрессия, – она рассмеялась и вышла в коридор, захлопнув за собой дверь раньше, чем Догар Ситна успел последовать за ней.

41

Задержка. Закрывшись в грязной ванной Чипера, Глори считала дни и материлась на чем свет стоит. Со дня передозировки прошло три месяца. За это время она не написала ни одной статьи, стала принимать больше а-лиса, особенно когда Чипера не было рядом, потратила почти все оставшиеся после развода деньги и вот теперь, кажется, ко всем своим несчастьям еще и забеременела.

– Твою мать! – шипела Глори, загибая пальцы.

Две недели. Две чертовых недели. Нет смысла покупать тест. Такой большой задержки у нее никогда не было. Глори снова выругалась. Нет, от Мерло, возможно, она и готова была родить ребенка. Не сейчас, а когда они встречались втайне от ее мужа и мир вращался в безумном танце. Но вот Чипер… От Чипера рожать Глори не хотела. Не было здесь ни любви, ни кризиса, когда хочется воплотить в ребенке все то, что не удалось самому. Когда начинаешь надеяться, что ребенок вырастет и станет кем-то, добьется чего-то, заполнит ту пустоту и разочарование, которое неудачи оставили в твоем собственном сердце.

– Твою мать!

Глори выкурила шесть сигарет подряд. Хорошо, что Чипера сейчас не было дома, в этой убогой квартире, где совершенно не хочется растить своего ребенка. Глори не думала о том, кто это будет: мальчик или девочка. Неважно. Она живет с Чипером, потому что чувствует себя виноватой в смерти Парси Лейн. Она отняла у Чипера его любовь и пыталась вернуть долг, деля с ним стол и постель. Но вот дети… Дети были уже перебором.

Глори заставила себя собраться. Теперь прихорошиться, натянуть лучшее платье и отправиться к доктору Ситне.