Нейминг: искусство называть - [53]

Но все-таки, пожалуй, итальянский язык более приемлем фонетически для русского нейминга, чем французский. Опять же, очень «китчево» говоря, итальянский язык в фонетическом плане как бы «проще» французского, но при этом не менее гармоничен. Неслучайно русский поэт КН. Батюшков, большой мастер звукописи, в качестве высочайшей похвалы восклицал: «Звуки прямо итальянские!» И, кстати, очень негодовал на русский звук [щ], который считал ужасным и крайне негармоничным.

Итальянских неймов у нас очень много, и они очень популярны. По уже упоминавшемуся мониторингу агентства «Авер-стиль» итальянизмы входят в четверку лидеров «пищевого» нейминга. Причем среди них встречаются как собственно итальянизмы, так и масса неологизмов-псевдоитальянизмов: «Даниссимо» (молочные продукты), «Гарнирио» (маринованные овощи), «Фрутисима» (йогурты), «Деликато» (масло), «Санкремо» (мороженое), «Итальяно» (конфеты), «Суфлетто» (конфеты), «Цветалия» (конфеты) и т. п.

В качестве аргументов в пользу благозвучности того или иного языка специалисты чаще всего приводят следующие соображения: благозвучие языку придает обилие гласных и сонорных, «восходящие» дифтонги (т. е. такие, когда составляющие его звуки идут друг за другом по нарастающей звучности, вроде «тр», «пл»), аллитерации, ассонансы и т. д.

По всем этим параметрам итальянский язык обречен на высокие рейтинги. Как, впрочем, и другие романские языки, например испанский, португальский, румынский. Но парадокс заключается в том, что многими параметрами благозвучности обладают и те языки, которые почему-то признаны неблагозвучными.

Например, тюркские языки, которые вроде бы аутсайдеры нейминг-рейтингов, как раз обладают многими этими качествами. Им свойствен так называемый сингармонизм, т. е. звуки в тюркских словах приспосабливаются друг к другу, а значит, аллитерации и ассонансы для них — обычное дело.

Неймы «Шеш-беш», «Шыкыдым», «Бархан», «Каракум», «Караван», «Караван-Сарай», «Лаззыт-кафе», «Павлин-Мавлин», «Сим-сим», «Тандыр», «Урюк-кафе», «Халва», «Кишмиш», «Камал», «Курага», «Севгилим», «Шах-даг», «Шашлык-машлык», «Ширван» и т. п. (все это рестораны и кафе кухни тюркоязычных народов) — фонетически очень и очень гармоничны. А уж считать ли эту гармонию благозвучной — дело вкуса. Ведь слово «гармония» не оценочное, в греческом оно значит просто созвучие (самая расхожая гармония — это музыкальный аккорд), а вот «благозвучие» — оценочное слово, а значит, субъективизм здесь неизбежен. «На вкус и цвет (добавим — „и на звук“) товарищей нет».

Своя, очень мощная, гармония есть и в семитских (семито-хамитских) языках. Очень гармоничны, например, арабские неймы «Дамас», «Кнефа», «Магреб», «Марокан», «Мускат», «Сафир», «Ясмин», «Кусхус» и т. п. Они намного гармоничнее галлицизма «ильдебатэ».

Ради справедливости надо заметить, что история взаимодействия русского и тюркских языков (о семитских, если говорить о прямых, непосредственных контактах, этого сказать нельзя) очень богатая. Русский язык уже лет тысячу, никак не меньше, «притирается» к тюркским языкам (нынешним татарскому, башкирскому, азербайджанскому, турецкому, каракалпакскому, казахскому, узбекскому, туркменскому, киргизскому и др.). В современном русском языке живут тысячи и тысячи тюркизмов, которые адаптированы русским культурно-языковым сознанием и воспринимаются как русские слова: баклажан, изюм, деньги, таракан, башмак, сарай, алмаз, сазан, балык, батрак, сундук, чугун, парча, кирпич, жемчуг, шатер, богатырь, лошадь, собака, бисер, кумир, казак, хозяин, арбуз и т. д.

Заметим, что очень многие тюркизмы входят в современные неймы на правах русских и работают в нейминге на все сто. Неймов со словами «алмаз», «жемчуг», «казак», «лошадь» и др. огромное количество, и все они вполне успешны. Некоторые тюркизмы значительно орусели и изменились («тэньгэ» > «деньги»), некоторые живут и работают в своем первозданном виде. До сих пор русский язык дает различные, «конкурирующие» исполнения тюркских заимствований. Например, все знают, что московское «шаурма» в Петербурге звучит как «шаверма».

Европейские же (романские, германские) заимствования в большинстве своем, даже если они уже давно стали русскими, воспринимаются русскоговорящими именно как заимствования и часто являются чем-то вроде знаков, причем уже стертых, чего-то «шикарного», «неместного», качественного, высокого и т. д. Подобные неймы можно сравнить со стертыми метафорами, т. е. такими метафорами, которые нами уже не замечаются и воспринимаются как безобразные слова и словосочетания («носик чайника», «ручка двери», «неизгладимые впечатления», «часы идут»).

И тем не менее русский нейминг по привычке, по аналогии, «на автомате», по инерции продолжает наполняться такими неймами, как «прима», «дельта», «люкс», «гранд», «вояж», «модерн», «шарм», «сонет» и др.

Такой европоцентристский нейминг пока доминирует в России, тогда как на фоне пресловутого глобализма в мире стремительно набирает силу этнонейминг, очень богатый, практически неисчерпаемый. Американцы активно эксплуатируют испанский и индейские языки, англичане — всю богатейшую палитру языков своих бывших колоний и т. д. В мире все увереннее заявляют о себе этнические культуры (достаточно посмотреть динамику внедрения «не западных» народов в разные премиальные поля: в литературе, кино, музыке). Наше время — время так называемых этноренессансов. Поднимает голову культура североамериканских, центральноамериканских (мезоамериканских) и южноамериканских индейцев, начинают продвигать свои бренды «восточные драконы», происходит резкая национальная регионализация (Прованс, Каталония, Баскония) и т. д.