Невыдуманные истории - [73]

На ланцюгу кружляє тім…

— В смысле? — спросила я.

— В прямом! — ответил товарищ.

Пользуясь воскресеньем, мой друг решил проверить уроки сына-пятиклассника. На глаза

попался учебник «Зарубежная литература». Открыл. Прочел. Не понял. Позвонил. Разбудил

жену, удостоверился, что не сошел с ума, и перезвонил снова. Потом перезвонил еще как

минимум трижды, и с каждой новой главой читал на тон выше. На пункте «рекомендовано для

внеклассного чтения» перешел на фальцет. Через час я знала наизусть программу зарубежной

литературы за 5-й класс. Контрольный в голову выглядел так (дословно):

— Нет, ты чуєш!? Травка зе-ле-ні-є! Сонечко бли-щить! Ластівка з весною в хату к нам

летить!

— Угу, а можна, я напишу тільки зе-ле-ні-є?

Не смешно, решил товарищ и повесил трубку. Впереди его, видно, ждала математика.

Неподготовленный советский родитель был в шоке. Шкала несгибаемых ценностей

рассыпалась, как пазлик.

«Зачем переводить Пушкина детям, понимающим русский? — возмущался он. — Нет, я

понимаю, зачем переводить классику, и ничего не имею против Пушкина по-японски, но

нашим-то зачем?»

Вопрос спорный. Спорить не хотелось. На самом деле я прекрасно отношусь к украинскому

языку. Не к разговорам о том, как нам, украинцам, стыдно его не любить, а к настоящей, колоритной мове. Обожаю. В институте мы часами слушали Остапа из Полтавы, о чем бы он ни

рассказывал — это был шедевр. Потрясающий язык, пересказать невозможно, я даже

половины аналогов не находила в русском. Некоторые фильмы и мультфильмы с хорошим

украинским дубляжом мне нравятся значительно больше, чем в русском варианте, а «Енеїду»

Котляревского я перечитывала раз восемь. Короче, к мове я со всей любовью, а к переводам —

так себе.

Я пошла к соседке и спросила, в каком классе учится ее дочь. У нее было 3 дочери-

школьницы, и, по теории вероятности, одна должна была быть в пятом. Мне повезло.

Олександр ПУШКІН (1799 — 1837). Вступ до поеми «Руслан і Людмила». Для вивчення

напам'ять.

Край лукомор'я дуб зелений.

І золотий ланцюг на нім:

Щодня, щоночі кіт учений

На ланцюгу кружляє тім.

Может, я не очень хорошо розумию державну мову, но у меня, честно говоря, ассоциация

четкая — кот, к дубу прикованный цепью, и кружит, бедняга, вокруг дуба по строго

определенному диаметру.

Іде праворуч  —  спів заводить,

Ліворуч  —  казку повіда.

Дива там: лісовик там бродить,

В гіллі русалка спить бліда.

Тут совсем неясно. Мало того, что украинская русалка почему-то спит, она еще и бледная.

Хотя, может, она и прилегла потому, что заболела?! Оригинальная пушкинская, если мне не

изменяет память, бодрствовала. По крайней мере, на ветвях сидела и не выказывала никаких

признаков недомогания.

На невідомих там доріжках

Сліди нечуваних страхіть;

Там хатка на курячих ніжках

Без вікон, без дверей стоїть.

В детстве словосочетание «следы невиданных зверей» вызывало ощущение сказочности, чувство необыкновенного и диковинного. Не буду терзать этимологию словосочетания

«Нечуваных страхить», но, читая ребенку на ночь, я бы эту строчку «случайно» пропустила.

В примарах там ліси й долини;

Там на світанні хвиля лине

На берег дикий пісковий,

І тридцять витязів чудових

Із хвиль виходять смарагдових,

Та ще й дозорець їх морський.

Не знаю, кто такой «дозорець», но как-то неудобно перед дядькой получилось. Он, по

Пушкину, вроде как главный у витязей прекрасных, а в сочетании с украинскими

междометиями «та ще й» звучит пренебрежительно, типа — еще и этот, как его… дозорець.

Там королевич мимоходом

Полонить грізного царя;

Там серед хмар перед народом

Через ліси, через моря

Чаклун несе богатиря;

В темниці там царівна тужить,

А бурий вовк їй вірно служить;

З Ягою ступа там бреде,

Вперед сама собою йде.

Я, конечно, не претендую, но коль семь строк автор выдержал так близко к тексту, нашлись, слава богу, почти абсолютные аналоги, можно было и последние две не

перекручивать, ведь словосочетание «идет-бредет сама собой» практически нарицательное.

Ну, что бы изменилось, если бы строки звучали так: «Там ступа з бабою Ягою вперед бреде

сама собою». Или это типа креативный авторский вариант?

Хотя, возможно, автор в этом месте хотел использовать другой размер стиха, чтобы

подвести к следующей рифме:

З Ягою ступа там бреде,

Вперед сама собою йде;

Там цар Кощей над златом чахне;

Там руський дух... Там Руссю пахне!

(А по задумке было — тхнэ!?)

І я там був, і мед я пив;

Край моря бачив дуб зелений,

Під нім сидів, і кіт учений

Своїх казок мене учив.

Одну згадав я; добрі люди,

Нехай для вас ця казка буде.

По сути, этот отрывок — всего лишь предисловие, сама история впереди. Но самое обидное, что дальше сказку перевести никто не потрудился. То есть если гипотетически предположить, что пятиклассник заинтересуется началом (с учетом опускания строчки про «нечуваных

страхить», конечно), то продолжение все равно читать будет оригинальное, тогда надо отдать

должное моему товарищу, он прав. «А ЗАЧЕМ?»

Я пошла к соседке.

— Старшая в каком классе учится?

— В девятом.

— Зарубежная литература есть?

— Есть.

— Давай!

«Я ВАС ЛЮБИЛ…»

Два варианта (!). Сорри, но в ритм напрашивается: «Я Вас кохав, любив і все такоє…».

Перекладач М.Чернявський: