Невозвращенцы - [392]

Княжич приподнялся на раненной правой руке и почти в упор метнул кинжал в пах своему противнику. Увернуться на такой дистанции невозможно, но мастерство, как известно, не пропьешь. Руфус памятью тела, спинным мозгом, наверное, за доли мгновения принял правильное решение. Резкое, на гране порванных связок, движение бедрами, и кинжал попадает не туда, куда метил мстительный росс, а глубоко вонзается во внешнюю сторону правого бедра. От дикой боли Руфус зарычал в ярости, но удержать равновесие не получилось, и он полу-присел полу-упал недалеко от княжича.

Теперь на поле стало двое безногих.

Что ж, жалости у Руфуса и до этого не было никакой, но теперь было отброшено в сторону и желание заполучить должника. Не для того он так долго приводил себя в форму, чтобы первый попавшийся, пусть и такой, противник опять отправил его на больничную койку. Свистнул в воздухе пущенный опытной рукой верный клинок, и ухмыляющийся враг получил глубоко в левую глазницу металлическое украшение, непредусмотренное матерью-природой.

Хорошо, что недалеко ждал окончания поединка личный врач Руфуса — волхв Ярослав. Тому он еще больше стал обязан — вылечил его неприятную рану почти сразу же. Здоровье, как известно, никогда не бывает лишним, но сейчас оно особенно требовалось Руфусу. Предстоял тяжелый разговор с великим князем.

Лихомир сдержал свое слово. Мальчишка прибежал с вестью: «Князь ждет тебя в своих покоях» еще до того, как на ногу Руфуса наложили последний виток грубого холста, заменяющий здесь бинт.

— Ты думаешь, я буду пред тобой каяться? — вопросом прямо с порога озадачил Руфуса великий князь. — Не дождешься!

— Но почему? Чем я тебя настолько прогневил, что ты решил меня так подставить? Ведь это все твоя идея? Да. Твоя вижу…

— В частях ты умный, правильно догадался… Но в целом ты полный, просто былинный дурак!

— Чего…?!! — возмутился Руфус.

— И именно потому, что ты такой дурак, я с тобой сейчас разговариваю. Зародись у меня хоть один росток сомнения, что это не так, то ты трагически помер бы от ромейского яда, или же сдох бы на колу! — в ярости почти прокричал князь.

— Но я не понимаю…

— Вот я и говорю, дурак. Честный дурак… — так же быстро остыл Лихомир. Налил себе в кубок напиток из кувшина, медленно выпил и подчеркнуто аккуратно поставил обратно. — Поэтому и жив… Дурак!

— Но что же я такого сделал, что ты меня так поносишь словами?

— А ты не догадываешься? Что же ты сделал?

— Я, между прочим, освободил тысячи россов, среди которых было полно…

— Вот именно! Освободил тысячи! А сотни тысяч россов погибнут теперь в развязанной тобой войне!

— А что мне было делать? Бросить всех их, беспомощных, и сбежать с награбленным? Оставить их в рабстве? Ты вообще князь, знаешь, что это такое — ромейское рабство?

— Знаю. А еще я знаю, что такое — война на уничтожение, которую теперь развяжут ромеи. А бросать… Зачем бросать? Раз освободил то ты за них и несешь ответственность…Вот и отвел бы их куда нибудь…

— А то ты, князь сделал для того, чтобы твои люди стали свободными? Хоть что-нибудь сделал? А ведь я их привел, получается, чтобы ты их сманил? За «так»?

— Идиот. Думаешь я ничего не делаю? Делаю. Краду. Отбиваю помалу. Меняю. Собираю деньги и выкупаю… Рррр! — опять почему-то разъярился князь. — Купца я тут подобрал…! Тоже такого же…! Умника…!

— Так именно что же я сделал не так?

— Какого хрена ты вообще поперся в Киев? — прямо спросил князь. — Захотел подкинуть не проблем? Или ты ромейский подсыл, который так хитро поссорил наши страны? Точнее не поссорл, а дал повод для нападения? Причем, вполне честный повод!

— Нет! Меня вот чуть не отравили…

— Знаю, что нет. И то, что ты отравлен был, тебя не выгораживает. Может быть рамеи хотели от видока избавиться? А? вот то-то же. Очищает тебя, дурака, другое…

— И куда же мне следовало идти?

— Ушел бы на север, захватил бы пару-тройку десятку баронств, их там как помета птичьего, кошке посрать негде… Создал бы новое княжество. Посадил бы на землю своих… И все бы было хорошо. А тебе захотелось спрятаться за чужую спину. Так что вполне честно, что я у тебя твоих хлопов забрал. Они тебе не нужны знать были вовсе…

— Хорошо. Может тебе, с твоего престола и виднее. Пусть так. А зачем ты меня пытался убить? Да еще так показательно? Или у вас не делают яды?

— Эх ты… Поэтому я и говорю, что ты ничегошеньки то не знаешь.

Лихомир встал и немного походил по своему любимому кабинету. Потрогал полки, стены, корешки книг, свитки, провел рукой по ковру на стене, и, в конце концов, прикоснулся к лежащему на специальной бархатной подушечке великокняжескому венцу.

— Когда умирал мой батюшка, да будет он спокоен и весел в Ирии, — совершенно неожиданно тихим, проникновенным голосом сказал князь. — Он заклинал меня, чтобы я берег великое княжество киевское. Чтобы люди жили счастливо, чтобы не было никаких потрясений. А тут вы…

Князь помолчал, потом сел в кресло, налил себе еще один кубок и продолжил.

— К сожалению, не все князья такие. Знаешь, ваш мир очень интересен. — Лихомир совершенно неожиданно перевел разговор на другую тему. — Еще в правление моего отца, попал скальд один к нам из вашего мира. Хороший голос у него был, жаль сгорел от лихоманки. Так вот, и мне, и батюшке очень нравилась одна песня из его, как это называется? Ретуара?