Невозможный Кукушкин - [29]
— Расстегай Иваныч нашёл портфель. Пожалел его и поволок домой. Шёл дождь, — сказала Серафима Петровна, и почти вся картина сразу обрисовалась. Сомкнулись концы с концами, но всё-таки до конца ещё не прояснилось.
— Больше ты не видел Славу? — спросила Светлана Леонидовна.
— Нет.
— А ты, Андрей? Я к тебе обращаюсь!
Пчелинцев молчал.
— Так и будем молчать?
— Не видел. И больше не спрашивайте.
Серафима Петровна кашлянула, и тогда Нырненко осторожно взял Пчелинцева за руку и пожал её. И Андрюшка заговорил:
— Ещё он мне бросил в ящик письмо. Я получил письмо утром. Когда шёл в школу…
— Где письмо? Какое письмо? — разом вскинулись все. — Что он написал?
— Это касается только нас…
— Нет! — не выдержала больше Мина Ивановна. — Теперь нас всё касается. Мы почти как родственники. Говори, или я тебя съем!
Андрюшка исподлобья взглянул на неё: думает, что он маленький! Вот глупая тётка!
— Это только нас касается. И ещё одного человека, — угрюмо повторил Пчелинцев и стал совсем упрямым и непробиваемым.
— Оли? Перепёлкиной? — подсказала Светлана Леонидовна.
Андрюшка вспыхнул и отвернулся.
— Тогда всё ясно. Для нас там действительно ничего интересного нет. Так, Андрей?
— Да, — с трудом выдавил из себя Пчелинцев.
— Всё. Идите на урок. Ваш прогул урока физкультуры мы ещё обсудим…
Приятели уныло поплелись в класс. Серафима Петровна вздохнула и посмотрела вслед Нырненко и подумала: «Ладно, толстый, я тебя прощаю. Ты всё рассказал…»
— Куда он мог деться?! Ума не приложу! — воскликнул Гуслевич и обвёл всех глазами. — Дорого бы я дал за то, чтобы увидеть его. Только бы он был жив! Что я скажу Василию Игнатьевичу… Я за него головой отвечаю… а не видел его уже двадцать четыре часа…
Никто не знал, что делать. Дело и впрямь принимало серьёзный оборот.
СЕРЬЕЗНЫЙ ОБОРОТ
Так всегда бывает: одно слово может всё изменить, так освещает обстоятельства, что всем становится страшно.
Не скажи сейчас Гуслевич «двадцать четыре часа», может быть, ещё что-нибудь отвлекло эту поисковую партию от тягостных раздумий о Кукушкине, но слово было сказано, и всем действительно сделалось страшно. Двадцать четыре часа не видеть ребёнка, за которого ты отвечаешь головой!
А Серафима-то Петровна и Мина Ивановна и вовсе никогда не видели Кукушкина в глаза! Им было ещё страшнее, потому что вдруг они его так никогда и не увидят!
Новодедов — этот единственный среди них кровный родственник Кукушкина — пришёл в такое отчаяние, что закричал:
— Может, он под машину попал?!
— В «Скорую помощь» надо позвонить! — поддержала его Серафима Петровна. — Как я раньше не догадалась. Ахти-ахти!
Светлана Леонидовна закрыла лицо руками и прошептала:
— Боже мой, а он вчера пришёл ко мне на урок больной — для прохождения нового материала! Надо же, он помнил, что у нас будет новый материал, хотя старого он никогда не знал!
Упрямый Гуслевич захотел крикнуть, что Славка вчера был здоров — иначе бы он не отпустил его в школу! — но посмотрел на безутешную Светлану Леонидовну и промолчал.
— Не надо, дочка! — сказал вдруг по-доброму Новодедов. — Мы его найдём. Мы его обязательно найдём. И я сам лично приведу его к вам для прохождения нового материала. Внук он мне или не внук, в конце-то концов?!
— Так вы его дедушка? — удивилась Светлана Леонидовна и подняла заплаканное лицо и улыбнулась, как она умела это делать: неуловимо и хорошо. Помните слова исчезнувшего Кукушкина?.. «Неуловимое и хорошее»… Какой человек был! Как умел формулировать!
— Он может вами гордиться, — продолжила Светлана Леонидовна, — и брать с вас пример.
На это её заявление Мина Ивановна многозначительно улыбнулась, и Новодедов решительно промолчал.
— Светлана Леонидовна, — сказал директор, только что вышедший из кабинета. — Я вас жду и жду, а вы всё не идёте и не идёте. — И опять исчез.
— Извините, товарищи, я вынуждена вас покинуть, — сказала Светлана Леонидовна и припудрила нос. — У меня сейчас будет объяснение с руководством.
Все тяжело вздохнули и поникли.
— Но я не сдамся. Я постараюсь доказать…
И все мигом ожили.
А Гуслевич первым торопливо шагнул вперёд и сказал, что, пока Кукушкин не отыщется, он, Гуслевич, будет работать связным между школой и розыскной четвёркой. А Новодедов на это почему-то покачал укоризненно головой. Потом они распрощались с учительницей и покинули школу.
ОТ «СКОРОЙ» ДО МИЛИЦИИ
Телефон был у Мины Ивановны. Пошли к ней. Сначала звонил Новодедов, но без толку, потом Мина Ивановна сняла трубку и сказала просто и хорошо:
— Дорогая, у нас пропал вчера мальчик Слава Кукушкин одиннадцати лет. Не поступал он к вам?
Дорогая долго молчала, но в конце концов утешительно ответила, что по «Скорой» Слава Кукушкин не проходил.
Все обрадовались: какой камень с плеч свалился!
Но радоваться было ещё рано: оставалась милиция со всеми её несчастьями и преступлениями.
— В милицию! — сказал Новодедов. — Но для более внушительного вида я должен пойти домой и переодеться. Вдобавок у меня День не кормлен.
Новодедов думал, таким образом, избавиться от попутчиков, чтобы в быстром и решительном одиночестве отправиться в милицию и там всё узнать. Но этот старушечий поезд снова потащился за ним, и ему на самом деле пришлось идти домой и там переодеваться.
